Эйдолон

Заявление Эльсод и согласие Ильдико что-то кардинально изменили в их отношениях, внеся тревогу в любовные ласки. Коварная и еле заметная, она медленно просачивалась в каждое прикосновение, превращая страсть в цель, желание в отчаяние.

Бришен овладевал ею, целовал и шептал на ухо нежности. Каждый раз, когда он гладил ее живот, его ладонь скользила взад и вперед по пупку, будто вызывая спящую там магию. Ильдико сморгнула подступающие слезы. Его пальцы выводили узоры на ее животе. Он мог околдовывать, взывая к чарам, и наполнять своим семенем ежечасно, но их союз не породит дитя.

Синуэ вошла в комнату, сжимая в руках дымящуюся кружку.

– Вот, ваше вели… – Она запнулась и нахмурилась. – С вами все в порядке, ваше величество?

Ильдико встала, растянув губы в слабой улыбке.

– Просто усталость, Синуэ. Спасибо. – Она потянулась за чашкой. – Если этот напиток так чудесен, как ты говоришь, мне очень скоро станет лучше.

Горничная по-прежнему выглядела встревоженной.

– Вам нужно больше отдыхать. Вы почти не спите.

С этой истиной не поспоришь. Ильдико отхлебнула напиток, удивляясь сладости. Большинство настоек от похмелья имели отвратительный вкус.

– Я намерена проспать две недели подряд, когда все закончится, – заверила она Синуэ.

Быстро приняв ванну и позавтракав, она пошла справиться о здоровье Эльсод, а потом направилась в голубятню.

– Есть вести из Гаура? – спросила она птицелова.

– Нет, ваше величество. Я могу послать другую птицу, если хотите.

Она отклонила это предложение. Гаур еще не ответил ни на сообщение, посланное через гонца, ни на второе письмо, отправленное почтовым голубем. Сангуру Хромому уже должны были доставить хотя бы одно из них. Ильдико была согласна с Серовеком в том, что Родан Белават и пальцем не пошевелит, чтобы помочь, но надеялась, что Гаур проявит большую благосклонность. В конце концов, они торговые партнеры и союзники, даже если враг теперь не соседние королевства, а потусторонняя демоническая сила.

Самая отвратительная часть вечера еще не началась: время, проведенное в общении с новоиспеченными аристократами, которые открыто радовались новым титулам, пусть и полученным при столь ужасных обстоятельствах.

– Все еще не привыкли к укладу каи, ваше величество? – Весетшен Сенемсет бросила первую перчатку в момент, когда Ильдико переступила порог северного солярия. – Я видела его величество после заката и осведомилась о вас. Он сказал, что вы отдыхаете и будете позже.

Комната была переполнена женщинами, которые занимались различными делами. Из-за вопроса Весетшен и явной критики, которую та высказала, все разговоры стихли. Уставшая и не особенно терпимая к столь очевидным насмешкам, которые матриарх бросала множество раз с момента прибытия, Ильдико заняла свое место у освещенного ярким светом и теплом камина и принялась перебирать бумаги, оставленные для нее Месуменисом.

Она обмакнула перо в чернильницу и замерла, позволяя нарастать тишине в комнате и нетерпению Весетшен.

– Я привыкла ко многому, мадам. – Она встретилась с ядовитым, точно у гадюки, взглядом. – Но не всегда могу свыкнуться с пылом его величества, а это часто приводит к тому, что мы оба почти не спим.

Сдавленный смех и несколько покашливаний развеяли нарастающее напряжение. Лицо Весетшен потемнело до оттенка мокрого камня, губы сжались, обнажив острые клыки цвета слоновой кости. Ильдико пожала плечами и вернулась к бумагам. Амбиции Весетшен предвещали неприятности, но в прошлом Ильдико приходилось справляться с Сумеречной королевой Баст-Харадиса. По сравнению с Секмис эти выскочки не более чем надоедливые комары.

Она была на кухне, рассматривала поредевшие запасы, когда появился Месуменис.

– Прибыла еще одна повозка с урожаем, миледи. Ничтожная малость, может, пол-амбара, но это лучше, чем ничего.

Управляющий проводил Ильдико в переполненный людьми и скотом двор. У одной из стен стоял фургон, доверху заваленный пшеницей. Ильдико оглядела урожай, мысленно прикидывая, сколько из этого можно испечь хлеба или сварить каши.

– Как думаете, скольких мы прокормим с такими припасами, если станем строго нормировать выдачу и поощрять каи есть суп вместо мясных окороков?

Мрачное число, озвученное Месуменисом, заставило их обоих нахмуриться.

– Я хотел бы, чтобы все было по-другому, миледи, – сказал управляющий.

Ильдико прикусила нижнюю губу, не обращая внимания на пораженное ужасом лицо Месумениса.

– Мы могли бы прокормить столько народа несколько месяцев, если бы считали каждую ложку. С прибытием выживших из Харадиса нам повезет, если продержимся месяц, даже при строгом нормировании.

– Один прием пищи в день, – ответил Месуменис. – И, при необходимости, один через день. Только так, и никак иначе.

– Детям придется очень тяжело.

Его скромная улыбка подняла ей настроение.

– Наши дети не похожи на человеческих, миледи. Они перенесут лишения гораздо лучше, чем вы думаете.

Хоть какое-то облегчение.

– Узнайте, как обстоят дела с моллюсками на дне озера. Насколько их много.

Управляющий уставился на нее, разинув рот.

– Ваше величество…