Эйдос непокорённый

– О чём вы думали когда его привели? Вы решили его убить! – возмущает, когда люди с подобным самомнением притворяются, будто не понимают простых мотивов. – Потому что считаете их варварами, прячете от нас. Зачем? Что случится, если они узнают? Что они по-вашему сделают? Там такие же люди. Может, даже лучше, потому что не врут как вы и этот ваш любимый Зелиг.

– Дура. Влюбилась и ослепла, – снисходительно улыбается она. – Судишь по одному дикарю, а сама толком его не знаешь. А Зелиг предан нам. Здесь его дом, мы его семья. И он уже отправился исправлять твою ошибку. Будь благодарной!

– Свою ошибку, – поправляю я. – Ведь именно он привёз сюда Макса. Силой.

Батье-Ир нечего возразить. Советникам и их подопечным можно врать и принуждать других. Она всегда будет их защищать. Зелиг – её глаза и уши за пределами наших стен, преданный верный шпион. Поэтому бывшей наставнице не нравится моё замечание, она знает, что я права.

Батья-Ир плотно сжимает губы, прищуривается и ловко меняет тему:

– Вход в Священную башню запрещен не дураками и не без причины. Эта Башня – остов Аллидиона, завет Демиургов. Она бережёт нас, даёт нам жизнь. Поэтому и мы должны оберегать её.

– Оберегать? Мы даже не знаем, что там! Может, оно вредное и опасное, – не замечаю, как наглею, скрещиваю руки на груди и спорю с Батьей-Ир на равных. Но терять уже нечего. – А что бережёт людей снаружи? Что даёт жизнь дикарям? Ведь Башня одна, другой такой нет!

– Не тебе менять вековые традиции и решать как нам жить, – зло шипит Батья-Ир, даже воздух вокруг её рта словно электризуется. – Мы выжили благодаря вере. А в тебе её нет ни капли, Соломея. Ты плюёшь на наши догматы!

Каждый раз, когда она произносит моё аллидионское имя, меня корёжит, будто кто-то царапает вилкой по керамической посудине. Много дурных воспоминаний и рефлекс – жди неприятностей. Я предпочитаю прозвище. Звучит привычнее и добрее.

– Мы шли путём Доверенных, – я возвращаюсь к теме о Башне. – Они ходят там каждый день и ничего не случается.

– Доверенные специально обучены. Они знают своё дело, они давали обеты и клятвы, их не зря так называют, – она подходит близко, совсем вплотную и говорит тихо. – Хорошо одно. Ты не проболталась о чужаке, сдержала свой длинный язык, хотя это тебе несвойственно. На суде оценят. Совет будет соблюдать осторожность, ты тоже старайся. Для своей же пользы. В любом случае, тебе не поверят. А ляпнешь что-нибудь лишнее, наказание усилят.

Так она не убить меня пришла? Я выдыхаю.

– Суд будет публичным? – пульс подскакивает к горлу, но я уже знаю ответ и знаю, как поступить.

Никто не заставит Батью-Ир признаться, что среди нас жил чужак из-за стены, что там есть люди. И мне не поверят без доказательств, но я воспользуюсь ситуацией и заставлю всех хотя бы задуматься. Вдруг народ закидает Совет тухлой капурой и две тысячи человек дружно снесут аллидионскую стену?

– Защищать тебя вызвался Мастер Гиллад, кто б сомневался, – ехидно улыбается она. – Но по правилам, поскольку я на свою беду тебя растила и воспитывала, учила быть послушной перед Демиургами, мне тоже придётся встать на твою сторону и оправдывать результат своей неудачи. – Батья-Ир теперь глядит недовольно.

– Неудачи? Вы считаете неудачей то, что я вижу ваше враньё насквозь?

Она вдруг отвешивает мне пощёчину, злую, настоящую. В ушах звенит, но я улыбаюсь.

– Что ты лыбишься, дурочка? Скажем, парень был не в себе, наплёл тебе ерунды, – продолжает она с равнодушным видом, но я замечаю, как трепещут крылья её маленького острого носа. – Задурил твою голову глупыми идеями о жизни снаружи, и даже насильно затащил в Башню. Повезло, что Зелиг оказался рядом и спас тебя. Ещё сделаем снисхождение по возрасту – в двадцать два нет большого ума, это просто цифра. Вот о чём тебе следует молить Демиургов – об уме. И о спасении, конечно. Чтобы красное пятно на твоём запястье и правда оказалось электрическим ожогом, а не проклятой отметиной.

Так просто её не проведёшь. Она знает это и ехидно улыбается. Но и я хочу уколоть её побольнее.

– Кого молить? Они нас бросили. Соорудили шнодову Башню и свалили.

Я наблюдаю, как у Батьи-Ир залегает очередная морщина между бровей, как раздуваются ноздри.

– Не забывайся, – предупреждает она. – Твоя судьба зависит от решения Совета, а конклав зависит от меня.

Развернувшись, бывшая наставница быстро уходит, подметая балахоном пол из циновки.

Она бы придушила меня, не дожидаясь суда, или напоила бы ядом, но ей нужна показуха. Во главе Совета Батья-Ир всесильна. Только её методы – заткнуть меня и выставить дурой на всю обитель, мягко говоря, неприятны. Какое наказание выберет суд, как я буду жить дальше – страшно представить. И как найти выход, которого нет?

3. Метка