Эйфелева Башня. Гюстав Эйфель и Томас Эдисон на всемирной выставке в Париже

Всемирная экспозиция 1889 года должна была быть представлена в трех различных областях. Эйфелева башня будет доминировать над первой и самой важной из них, Марсовым полем на левом берегу, и выступать в качестве большой входной арки с моста Иена для тех, кто пересекает Сену с правого берега, и дворца Трокадеро (спроектированного для выставки 1878 года Габриэлем Давиудом). Эйфелева башня стояла на одном конце большого парка Почетного двора, в то время как строящийся Центральный купол занимал другой конец. По бокам двора возвышались здания-близнецы, в одном из которых размещались все выставки живописи и изобразительного искусства, а в другом демонстрировались гуманитарные науки. За Центральным куполом рабочие возводили гигантскую Галерею машин. Неподалеку строились несколько небольших южноамериканских павильонов большого очарования, а также воссозданная бароном Делартом Каирская улица.

Вторая зона ярмарки, узкая полоса вдоль реки Сены на набережной д’Орсе, предназначенная для различных сельскохозяйственных павильонов, будет служить для соединения площади Марсово поле с другой большой частью ярмарки, эспланадой дворца инвалидов[11]. Здесь посетители ярмарки найдут еще больше сельскохозяйственных экспонатов, павильон Военного министерства и экзотические французские колониальные павильоны, в которых представлены деревни коренных народов из Сенегала, Конго и Индокитая. Специальная маленькая ярмарочная железная дорога будет курсировать по периметру между многими акрами Марсова поля, делая простое передвижение не просто проще, но и еще одним приключением.

Гюстав Эйфель был доволен быстрым развитием башни и к 4 июля 1888 года был готов приветствовать и ухаживать за 80 самыми влиятельными журналистами Парижа на летнем банкете, который будет подан на первой платформе башни. Эйфель, в строгом сюртуке и лучшем шелковом цилиндре, ждал своих гостей на базе. Почти все писатели, чьи слова информировали Францию о политике, науке, литературе и искусстве, явились на «праздник в небе» в одинаковых нарядах. Высоко над головами журналисты могли видеть и слышать рабочих, склепывающих наполовину законченную вторую платформу.

С первой платформы журналисты смотрели на город, сильно отличающийся от Парижа, где девяносто девять лет назад штурмовали Бастилию. С 1853 по 1870 год император Наполеон Бонапарт III и барон Жорж-Эжен Османн кардинально изменили французскую столицу, создав современный монументальный городской центр, расположенный вокруг новых магистралей, площадей, бульваров, театров и железнодорожных вокзалов. Смелое видение Османна включало расчистку пространства вокруг общественных памятников, создание элегантных небольших общественных садов, а также открытие и благоустройство больших парков, где вся зелень и цвет служат для освежения и переопределения города. В рамках своего преобразования Париж был разделен на двадцать округов, в каждом из которых была своя ратуша, школы, улучшенные санитарные условия и центральный продовольственный рынок.

«На левом берегу был открыт бульвар Сен-Жермен; на правом были расширены старые бульвары. Все они были засажены деревьями, оборудованы широкими асфальтовыми пешеходными дорожками и окружены монументальными зданиями. … Новую жизнь, порожденную османским городом, можно было увидеть повсюду, на всех открытых улицах и бульварах».

Журналисты, присутствовавшие там в тот день, наслаждались тем, что были одними из первых, кто увидел Париж с такой высоты, а затем сели за праздничный обед. По ходу трапезы Эйфель, гордый строитель, встал с бокалом шампанского в руке и произнес тост за свою башню, сказав:

«Начало было трудным, и критика столь же страстная, сколь и преждевременная. Я противостоял буре, как мог, благодаря постоянной поддержке… И я стремился неуклонным ходом работы примирить если не видение художников, то, по крайней мере, видение инженеров и ученых. Я хотел показать, что Франция по-прежнему занимает ведущее место в искусстве железного строительства».

Он заявил, что его воодушевляет «интерес, который его творение вызывает как за рубежом, так и дома, и он надеется, что это будет

«триумфальная арка, столь же поразительная, как и те, которые предыдущие поколения воздвигли в честь завоевателей».