Эйфория (СИ)

Когда подняла глаза, ловя ими в равной степени как слепящие отражения телевизора, так и города, её взгляд остановился на Нормане Джейдене. Он смотрел мимо неё. Его лицо было немного уставшим, немного утомлённым, исштрихованным воспоминаниями о печалях и радостях. Каштановые волосы были аккуратно уложены, но боролись за свободу у самой линии роста волос, и брови тоже бунтовали как могли. В этот момент они были нахмурены в смятении, словно он силился решить математическое уравнение исключительной сложности. Тень щетины затемняла его подбородок. И конечно, был ещё загадочный шрам, нашептывающий секреты, страстно желающие быть раскрытыми, быть услышанными. Донахью почувствовала крайнюю необходимость исправить огрехи этого дня: её огрехи.

— Я действительно сожалею о произошедшем сегодня. О том, что дала Эбботу уйти. Знаю, теперь мы вновь почти там же, откуда начинали, и это моя вина. Клянусь, я буду усердно работать. Мы разберёмся с этим делом.

— Мелисса, ты же в самом деле не станешь винить себя, не так ли?

Она уставилась на свой бокал с вином.

— Чёрт, если уж на то пошло, то это я виноват в том, что меня стукнуло этой проклятой пепельницей. То есть, Боже, что за травма?! Я стану посмешищем, если кто-то узнает об этом, — он улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза. — Так что пообещаешь мне никому не говорить, ладно? И я имею ввиду вообще никому. Нельзя допустить, чтобы это повредило моей драгоценной репутации.

Женщина улыбнулась в ответ, благодарная ему за беспечность.

— По рукам.

Ещё какое-то время они посидели в свете телевизора, их тела излучали общее тепло. Они были достаточно близко, чтобы крохотное, необдуманное движение стало причиной прямого контакта, но, казалось, не жаждали инициировать подобные столкновения. Напарники пили своё «Шардоне», а вкус лимона и ванили заполнил их головы. В адрес ведущих новостей были направлены шутливые комментарии; Мелисса внезапно сбросила обувь и подогнула ноги рядом с собой; и на протяжении всего вечера агенты в тот или иной момент осознавали: так им комфортно, так они чувствуют себя естественно.

Когда «СиЭнЭн» объявило, что уже девять вечера, Донахью вытянула руки над головой и встала.

— Мне вправду нужно идти.

— Ты нормально доберёшься домой?

— Да, возьму такси.

— Погоди, погоди. Позволь мне проводить тебя до двери, — Норман встал на ноги и обнаружил, что мог бы ходить, прихрамывая с минимальным унижением для собственного достоинства. Удовольствие и вино притупили пульсацию в его лодыжке до вполне приемлемого уровня.

Мелисса шла сзади, наблюдая за ним во все глаза.

— Тебе лучше?

— Да, конечно, я в полном порядке. Уверяю, у меня были травмы и похуже этой, — Джейден чувствовал в своём горле саркастичный смешок, готовый вырваться наружу, когда вспомнил бесчисленное количество примеров, когда его жизнь находилась в непосредственной опасности.

С чего начать? С того, как меня едва не расплющило насмерть в измельчителе для машин или с очков, заставляющих меня истекать кровью через глаза?

Он прислонился к стене и открыл дверь. Теперь, когда материальный выход, который должен был их разлучить, оказался на расстоянии меньше вытянутой руки, оба – и Норман, и Мелисса – не могли подобрать нужных слов.

Женщина попробовала первая:

— Спасибо, Норман. Спасибо за вино, — мимолётной улыбке удалось появиться на её лице, а затем она исчезла.

Эти губы и зубы стали на одну головокружительную секунду целым миром для Нормана.

Господи, это не честно…

Она собиралась покинуть его сейчас, и кто знал, когда она ещё вернётся. Она покинула бы его квартиру, здание, а рано или поздно и Вашингтон, забыв всё о небезукоризненном агенте, который не мог предложить ничего, кроме душевных страданий и пустых обещаний. Ему было невыносимо думать о том, что он позволяет такой непостижимой красоте просачиваться прямо сквозь свои пальцы.

Почему я вынужден отказаться от тебя?

— Мелисса, — пробормотал Джейден.

Он сделал нетвёрдый шаг вперёд, пока его лицо не склонилось близко над её. Она была ниже его меньше, чем на дюйм, давая ему бесподобную возможность взглянуть в сияющие глаза. Норман подумал, что она, возможно, отпрянет, но вместо этого Мелисса продолжила стоять не двигаясь, глядя на него в ответ с умиротворённой уверенностью. Он мог различить каждую её ресничку, каждую крохотную пору на её щеках.

Никогда я не хотел ничего так сильно, как сейчас хочу этого.

Опытные руки потянулись вперёд, чтобы встретиться с её талией. Он наклонил голову и поймал своими губами её губы. На вкус она была чистая амброзия – сладкая и живительная, – и пока божественный аромат одновременно зачаровывал его рот и нос, он сгорал от желания углубить поцелуй. Но он хотел быть нежным, даже считал, что должен это ей. Однако внутри него разъярялся зверь, и теперь, когда плоть встретилась с пылающей плотью, он вырвался из земных оков и прислонил её к стене, жаждая её тела со звериной силой.