Эйнемида IV. Солнце нового мира.

‒ Это беззаконное убийство! ‒ невозмутимость оставила вельможу, он едва не трясся от распирающих его чувств. ‒ Это попрание наших прав!

‒ Нет, это справедливость и закон. Ну да оставим это. Я уже сказала, твой брат здесь не при чём. Что ты скажешь про себя?

‒ Я уже сказал за себя, ‒ Парамен пришёл в себя, его голос зазвучал ровно, но во взгляде полыхала душная ненависть. ‒ Выбрать царя было моим правом…

‒ А убивать дочь царя тоже твоё право?! ‒ спокойствие оставило, Кинану. Она резко хлопнула по подлокотнику, так, что все вздрогнули. ‒ Покушаться на мою жизнь, подсылать убийц, это тоже твоё право?!

‒ Я не подсылал убийц!

‒ Госпожа царица, да будет позволено недостойному сказать, ‒ Эпифан вышел вперёд. Приторное лицо евнуха выражало глубочайшее смирение. ‒ Досточтимый Парамен действительно не виновен. Тебя действительно хотели убить, но никто из присутствующих не был тому причиной. Убийство было задумано мной и только мной.

‒ Эпифан, нет… ‒ болезненно вскрикнула Талая. Евнух мягко улыбнулся своей хозяйке.

‒ Прости, госпожа, я лгал тебе, но более не могу, ибо могут погибнуть невинные, ‒ он обернулся к Кинане. ‒ В покушении на твою жизнь виновен я.

‒ Вот, значит, как, ‒ сцепив руки перед собой, Кинана откинулась в кресле, пристально глядя на евнуха. ‒ И зачем же ты это сделал? Чем я тебе не угодила?

‒ Ничем. Всё это ради моей госпожи, ‒ евнух со вздохом опустил глаза. ‒ Прости, царица Кинана, но я опасался, что твоё воцарение будет означать беду для неё и для её сына. Будем честны: вы ведь никогда… эмм, не ладили. Как ни печально, мачехи и падчерицы часто не испытывают друг к другу любви. Но у простолюдинов это оканчивается, в худшем случае, побоями, драными волосами и заключением под стражу, у царей же… ‒ он красноречиво развёл руками. ‒ Госпожа Талая была слишком мягкосердечна, чтобы принять решительные меры, царь Аминта слишком молод, и тогда я решил действовать сам. Я нанял убийц, но погибла не ты, а твоя подруга. Бедная девочка, мне так жаль. Было бы жаль и тебя, но лучшего решения не было.

‒ Значит это всё ты, ‒ взгляд Кинаны твёрдостью мог поспорить с камнем. ‒ Это из-за тебя меня пытались застрелить. А та отрава, в день моего возвращения из Эгоры, в воде для умывания, тоже ты?

‒ Именно так, госпожа, ‒ с готовностью согласился евнух. ‒ Раз оружие не помогло, я решил попробовать иной путь. Волею Совершенных, безуспешно.

‒ А почему не было покушений после, когда я сбежала?

‒ Это больше не имело смысла. Война уже началась, и я решил, что теперь всё решится на поле боя. Все уверяли, что опасности нет и Сосфен скоро покончит с мятежом, ‒ евнух снова вздохнул. ‒ Порой, даже самые верные расчёты оказываются неверны.

‒ Понятно. Так значит, ты верный и преданный слуга, ‒ Кинана усмехнулась. ‒ Ради хозяйки пошёл на убийство, да кого ‒ царской дочери! Возлюбленная матушка, тебе можно только позавидовать. Такие слуги дороже золота.

Талая дёрнулась, будто от удара.

‒ Видно, Совершенным было угодно сберечь тебя, ‒ Эпифан опустил взгляд. ‒ На всё их воля. Раз они рассудили так, я готов. Молю лишь о том, чтобы я ошибся насчёт тебя, и ты оказалась не из тех, кто правит немилосердно, обращая гнев против невинных. Госпожа Талая, царь Аминта и Парамен ничего не знали об убийстве, виновен один лишь я.

‒ Что ж, это громкое признание. Ты смелый человек, Эпифан. Плохо лишь одно: всё это сплошная ложь, ‒ Кинана протянула руку и Аркипп подал ей длинную стрелу с чёрным оперением. ‒ Узнаёшь, Парамен?

‒ Почему я должен это узнать? ‒ опытный царедворец не сморгнул и глазом. Его способность держать удар и решимость стоять до конца вызывали даже уважение.

‒ Потому, что ты нанял его владельца, а тот, когда припекли рёбра, сдал нанимателя. Стрелы ворона, тайное общество, культ каких-то архенских божков, тьфу… Если хочешь кого-то убить, не нанимай дураков с тайными знаками, ритуалами и прочими ужимками, точно в театре. Найми надёжных людей, которые додумаются не оставлять приметных следов... Впрочем, тебе это уже не нужно. Ты хотел меня убить. Улики против тебя неопровержимы. Будешь дальше отпираться?

‒ Не буду, ‒ сглотнув, Парамен перевёл ненавидящий взгляд на царицу. ‒ Я действовал на благо Герии и дома Аэропа, ради моего царя ‒ это политика, ничего более. Да, я хотел тебя убить, а ты убила моего брата, теперь мы квиты. Без меня тебе не совладать со знатью, поэтому тебе же полезнее оставить всё это без огласки. Давай не будем вредить друг другу и договоримся, так будет лучше для всех.

Кинана молча поднялась с кресла и неторопливо прошла к украшенной знамёнами стене.

‒ Ты велел перенести лук Аэропы сюда, так, Темен? ‒ царица взяла с тумбы у стены драгоценное оружие, ласково пробежав пальцами по гибкой тисовой дуге. Резко вскинув лук, она до уха натянула тетиву. Чернопёрая стрела глядела прямо на Парамена

‒ Ты не сделаешь этого! ‒ страшным голосом вскричал вельможа, не отрывая взгляд от хищно поблёскивающего острия.

Тетива зло щёлкнула, и Парамен с диким воплем рухнул на пол, держась за пробитое насквозь бедро.