Эйнемида IV. Солнце нового мира.

‒ Никогда толком не умела стрелять, ‒ заметила Кинана, кладя лук обратно. ‒ Но вышло неплохо. Даже не думай, быстро ты не умрёшь. Тащите его к палачам, и через час чтоб был на колесе, здесь же, во дворе. Ногу со стрелой не рубить, пусть напоминает о его вине, пока он не сдохнет.

Вопящего от боли вельможу утащили из зала на руках. На серых плитах пола осталась неровная дорожка редких алых капель.

‒ Ну, что скажешь, Эпифан? ‒ заложив руки за спину, царица подошла к пленникам. Арсиноя испуганно попятилась, взгляд сапиенянки горел почти священным ужасом. Остальные выглядели немногим лучше. ‒ Ты ведь даже не знал, что недавно меня снова пытались застрелить, да?

‒ Госпожа, я…

‒ Не трудись, ‒ резко оборвала его Кинана. ‒ И так ясно, что ты лжёшь ради спасения своей хозяйки. Кстати, это делает тебе честь. Одного ты не учёл: что ваш с матушкой ‒ она выделила это слово, ‒ ваш с матушкой друг Парамен ослушается запрета и попытается ещё раз. Он ведь не знал о вашем договоре с дядей?

‒ Откуда ты… ‒ потрясённо прошептала Талая.

‒ Откуда я знаю о договоре, матушка? Об этом несложно догадаться, учитывая, как скоро вы перестали пытаться отправить меня к Урвосу и как верно дядя служил вам с Аминтой. Думаешь я поверю, что всё это замыслил твой евнух, а ты не знала? Ха, да он только что взял на себя даже отравление, о котором и не слыхивал! Так ведь, царица Селея, моя дражайшая гостья? Ты ведь тоже не знала о договоре?

‒ Я не понимаю о чём ты, ‒ сапиенянка надменно выпрямилась, но её лицо побледнело.

‒ Всё ты понимаешь, ‒ Кинана зловеще усмехнулась. ‒ Меня ведь травили не водой для умывания, как сознался Эпифан… Однако, в этом зале кое-кого не хватает, не так ли, Селея? Как насчёт твоего лекаря, который составил для меня яд?

‒ Это бессмысленная нелепость, ‒ Селея с восхитительным пренебрежением повела плечами. ‒ Имолой ничего не сделал бы без моего ведома. Вели спросить его, и он сам опровергнет эти пустые обвинения.

‒ Боюсь, это невозможно, дражайшая гостья. Пока ты шла сюда, твоего Имолоя уже спросили. К сожалению, он умер ‒ под пытками. Аркипп.

Советник невозмутимо подал царице свиток, которым та помахала перед носом сапиенянки.

‒ Вот признания лекаря, а с ним и виночерпия, который добавил яд в мой кувшин ‒ да рассудит Урвос их тени. Ты пыталась отравить меня, Селея. По собственному почину, чтобы освободить для дочки постель моего мужа.

‒ Селея, это правда? ‒ Талая грозно обернулась к сестре, но удивлённой она не выглядела. Рождённого на Келенфе сложно удивить каким-то там отравлением. Арсиноя тихо плакала.

‒ Я не собираюсь здесь оправдываться, ‒ гордо вскинула голову сапиенянка. ‒ Под пытками говорят всякое, а запытать насмерть слугу гостя ‒ поступок, недостойный даже варвара. Я много слышала о грубости здешних нравов, но даже представить себе не могла подобную дикость.

‒ Травить хозяев, точно крыс, безусловно, поступок достойный цивилизованного человека и сопричастный философии, ‒ усмехнулась Кинана. ‒ Ладно, Селея, хватит шуток. Ты хотела меня отравить, и мы обе это знаем. Сама выберешь себе наказание?

‒ Кто ты такая, чтобы меня наказывать?! Я жена царя Деидама и со мной должно обращаться сообразно моему положению! Мой муж ‒ царь, союзник самого Эфера! Ты не посмеешь тронуть ни меня, ни мою дочь, иначе тебя проклянут во всей Эйнемиде, а друзья мужа станут твоими врагами!

‒ Это я-то не посмею, ‒ Кинана насмешливо подняла бровь. ‒ Я же дикарка, ты сама сказала, ну а твой муж… Если не ошибаюсь, в его дворце уже полгода хозяйничают анфейцы, и что-то не видно, чтобы друзья чем-то ему помогли. Сейчас ты не царица, Селея. Ты простая беглянка, ищущая убежища в Герии, а значит и судить тебя надо по герийским законам. Аркипп, как у нас казнят того, кто пытается отравить царя?

‒ Цареубийцам ломают конечности и выставляют на колесе. Отравителям заливают в горло расплавленное олово. К этому случаю подходит, скорее, первое, как более тяжкое.

‒ Согласна, ‒ кивнула Кинана, не сводя глаз с Селеи. ‒ Велите подготовить колесо.

‒ Мама, нет! ‒ вскричала Арсиноя. ‒ Пожалуйста не надо! ‒ рухнув, точно подкошенная, девушка простёрлась на полу перед Кинаной.

‒ Встань, дочь моя, ‒ холодно сказала Селея. Её голос почти не дрожал. ‒ Недостойно нас унижаться перед этой варваркой. Пусть делает, что хочет.

‒ Кинана, это… ‒ начала было Талая, но Кинана прервала её взмахом руки.

‒ С тобой, матушка, мы поговорим позже. Нам есть что обсудить, ‒ царица склонилась к коленопреклонённой Арсиное. ‒ Встань, дорогая гостья, ‒ Арсиноя замотала головой, отстраняясь от протянутой руки в железном нарукавнике. ‒ Вставай, ты ведь ни в чём не виновата. Ну разве что в том, что забралась в постель моего мужа…

Девушка судорожно дёрнулась и, не глядя на Кинану, поднялась. Царица смерила её презрительным взглядом.

‒ Я вижу, вы сильно хотели породниться с родом Аэропа, раз обе пошли на преступление, ‒ холодно усмехнулась она. ‒ Что ж, пусть будет так. Селея, я сватаю твою дочь. Само собой, если мы станем родственницами, на колесо я тебя не отправлю ‒ до следующего преступления.