Эйнштейн и религия

Человек видит во сне духов, чудовищ, покойников, встречается с ними при разных необыкновенных условиях, улетает в далекие места, потом просыпается и видит себя на том же самом месте. Он совершенно логично относит все эти видения к области неземного, сверх’естественного. Мир сновидении является тоже особой гипостасью бытия, в которую человек погружается реально каждую ночь. И эта гипостась находится с земным бытием именно в таком вневременном совпадении, какое указано выше. Люди и чудовища сонных видений, покойники, предки и сам спящий человек являются жителями этого странного мира. И в одних отношениях они подобны земным существам, а в других отношениях различны от них. Сновидения являются таким образом фактическим материалом, основанием, источником и реальным подтверждением для схемы анимизма.

О том, что сновидения являются, действительно, источником религиозного познания, свидетельствует множество фактов. Вещие сны, возвещающие волю богов, и различные способы их толкований протянулись от первобытной древности, через античные религии, перешли в христианство, и дотянулись и до современности в разных писанных сонниках и устных разгадках. Нельзя, однако, не признать, что значение снов, как источников религиозного гадания, сильно ослабело, и постепенно превращается чуть не в пережиток. Мы не только перестали толковать наши сны, но вещие сны просто перестали нам сниться.

Тем не менее характер сновидений ничуть не изменился. Как бы мы ни объясняли себе физически и психологически происхождение и характер сновидений, этот странный мир до сих пор, не менее, чем прежде, является фактически для нас другою гипостасью бытия, в которую мы погружаемся так правильно и часто, вне всякой связи с временем и ходом нашей жизни на яву. Каждую ночь мы фактически лежим в постели и в то же время отправляемся в иной непонятный и неведомый мир.

Сновидения наши, однако, при видимой бессвязности, проявляют замечательные свойства. Если анализировать психические свойства наших сновидений, то мы с удивлением видим, что они совершенно совпадают со свойствами восприятий первобытного человека, настолько совпадают, что можно было бы сказать: наши сновидения древнее нас самих, наши сновидения — палеолитичны.

Мария Манасеина в своей превосходной работе: «Психология и патология сна», написанной по-русски, но потом переведенной на различные европейские языки (у меня под руками английское издание), приходит почти к такой же мысли, говоря: «Эти ретроспективные, автавистические сновидения (с убийствами, и разными жестокими и грубыми поступками) погружают нас в давно минувшие эпохи древних настроений человеческого рода»[18].

С другой стороны, Вундт доходит до того, что называет сновидение «временным нормальным безумием» человеческого духа. С таким же правом можно было бы считать нормальным безумием всю первобытную стадию жизни человечества. Для человека первобытного сновидения так же реальны, как действительность. В сущности оба эти мира для него подчиняются одному и тому же закону. Для нас мир сновидений является чем-то уже пережитым, каким-то психологическим анахронизмом.

Прежде всего психический метод сновидений имеет драматический характер. Человек разыгрывает во сне не только все свои былые мысли и образы, но даже слова. Например, по указанию Абрагама[19], одна дама желала выразить во сне, что знакомый ей скрипач — как высокая башня (Turmhoch), сравнительно с другими. Она увидела высокую башню и на башне скрипача. Мало того, какое-нибудь случайное восприятие, пришедшее со стороны, стук, дуновение ветра, внезапное ощущение холода, немедленно преобразуется в целое драматическое действие, по-своему стройное и внутренне убедительное. Современный человек является во сне прекрасным драматургом, хотя на яву он вообще лишен этой способности. «Драматический талант любого дурака во сне», — говорит Маудсли[20], «превосходит лучшие способности талантливого драматурга на яву».

Первобытный человек, напротив, обладает этой драматической способностью одинаково и безразлично во сне и на яву. Его духовная жизнь есть постоянное действие, мышление его — драматично. Первобытный человек является прирожденным драматургом и естественным актером. С этим связаны между прочим драматические пляски первобытных религий и раннее рождение театра. То и другое, как указано выше, рождается из основных анимистических представлений и идей. Но и самые идеи анимизма имеют в существе кинетический, драматический характер.

С другой стороны сны состоят частью из предметов и лиц нашей действительной жизни, хотя эти лица во сне действуют иначе, чем на яву, и иные предметы изменяются совершенно неожиданно и внезапно. В этом отношении мир сновидений совершенно подобен «потустороннему миру» фольклора и мифологии. И к вышеприведенной формуле относительно того что наши сны палеолитичны, можно прибавить и другую формулу: «Каждый из наших снов — это волшебная сказка, внезапно оживленная и приведенная в действие».