Её (мой) ребенок

Быстро закрываю ладонью динамик, но уже поздно.

— Лев?!.. — тревожно выдыхает Кошкина.

— Все прекрасно! Перезвоню!!

Поднимаю Алёнку с пола.

— Оо… малыш. Ну что ж ты?..

— Оно само-о-о… — рыдая тянет Аленка.

Стягиваю с неё мокрые от чая вещи. Локоть содран…

— Давай-ка в ванну!

Усаживаю в тёплую воду с пеной.

— А игрушки? — всхлипывает она, успокаиваясь.

— Купим. Но завтра.

— Чашечку хотя бы дай! — смотрит на меня жалобно. — Водичку лить.

Чашку дать не рискую, может разбить. Отдаю ей поварешку и стальную турку для кофе. С энтузиазмом начинает черпать.

— Вам ко-о-офэ с пэнкой? — смешно искажает слова и сама над собой хихикает.

Слышу, как надрывается мой телефон. Отвечаю, параллельно сгребая патроны в карман. На автомате пересчитываю их снова.

— Да!

— Айдаров!

— Всё нормально. Просто разбила чашку, — поспешно вру я. — Она уже купается… лови фотки!

Скидываю вызов.

— Улыбочку для мамы! — захожу в ванную.

Алёнка кладёт себе на голову очередную охапку пены. И позируя кривляется, пока я фотаю. Через минут сорок с боем уговариваю её помыться и, закутав в полотенце, несу в комнату.

— А там что? — показывает на вторую закрытую дверь.

— Там вторая комната и ремонт. Туда нельзя.

— Почему?

— Там гвозди на полу, доски и вообще… небезопасно. Ясно, принцесса?

— Ясно!

Укладываю на диван, закрывая одеялом. Рубит. Ночью не спал…

— Дай Гаврюшу…

— Он грязный. В мусорном ведре шарился. Вымою — дам.

— Иди, вымой.

— Алёнушка… — закрываю глаза. — Давай поспим часик?

— Не хочу…

— Пожалуйста. Я сейчас умру если не посплю!

— Совсем умрешь?

— Совсем… — бормочу я отъезжая.

— А как умрешь?

— Совсем…

— Дышать не будешь? — зажимает мне пальцами нос.

Дергаю головой в сторону.

— Спи…

— Почитай мне сказку.

— У меня книжек нет. Завтра… — натягиваю на нее одеяло не открывая глаз.

— По телефону почитай.

— Оо!! Ладно! Какую?

— Мм… про Тараканище.

Отыскиваю аудиоверсию. Включаю.

— Так неинтересно. Сам читай.

— А это я… давным-давно читал… — придумываю я засыпая. — записал… как знал, что ты попросишь…

— Вруша! — хихикает Аленка.

Только меня отрубает, чувствую сквозь сон, как она начинает перелазить через меня.

— Куда?..

— Писать.

Отпускаю пойманную руку. Слышу, как спускает в туалете воду.

— Лев! — кричит меня.

— Мм?

— Влажные салфеточки!

Черт!!!

Делаю над собой усилие. Поднимаюсь. Приношу ей салфетки. Снова укладываю, включая ей «Бармалея». Начинаю уплывать в сон.

— Ты спишь? — шепчет в ухо.

Молчу.

— Ты спишь?… — трогает пальцем мою щеку. — Я кушать хочу… желудочек урчит…

— Оо!

Подрываюсь на ноги. Вдох-выдох…

— Кушать?

— Кушать…

— Бутерброд пойдёт?

Отрицательно качает головой.

— Я хочу супчик…

— Супчик? — закатываю глаза. — Какой?

— С галушками.

— Что такое галушки?

— Облачка.

Облачка… В глаза хоть спички вставляй. Ну какие к чертям облачка. В супе.

— Ну, пойдём готовить супчик… — вздыхаю я тяжко, встряхивая головой.

Набираю сестру.

— Леныч… ты как?

— Жду анализы. Но вроде бы получше. А вы как? Поладили?

— Да, все отлично.

— Покормил?

— Практически. А как готовить суп с галушками, а?..

Глава 14. Царицы мои

Дома полный бедлам…

Двери шкафа открыты, оттуда на стул натянуто покрывало — это «домик». На столе завал из «шедевральных» картин. На кухне мы готовили галушки, и всё в муке. Заодно сварили клейстер, чтобы клеить шедевры для мамы…

И шторы теперь в клейстере.

Но царица моя наконец-то вырубилась лицом вниз, поперёк дивана, крепко держа в руке мой телефон с мультиками.

Со стоном сползаю по стене на корточки. Вымотался…

Гаврюха, высовывая нос из-под дивана, настороженно нюхает воздух и крадется ко мне.

— Иди-иди… уснула твоя хозяйка.

Сворачивается на руках.

Телефон тихо вибрирует. Быстро подлетаю, вытягиваю из ладошки, чтобы не дай бог не проснулась! Не уложишь же…

Двенадцатый…

Марьяна…

— Да? — закрываю глаза.

— Добрый вечер, Айдаров…

— Привет, Кошкина. У нас все хорошо. Алёнка спит.

— Не плакала?

— Немножко, когда за сурикатом приехали. Пришлось оставить ей.

— Оу…

— А так у нас весело… Включаю видео, обводя камерой квартиру.

Кошкина злорадно хихикает.

— Наигрался в отца?

— Я знал, что тебе понравится. Как МРТ?

— Терпимо. Ничего критичного.

— Когда выписывают?

— В понедельник. Но я смоюсь завтра.

— Куда?.. К Лившицу своему стрёмному? — фыркаю я.

— Почему это он стрёмный?

— А ты считаешь иначе в связи с последними событиями? Ладно… неинтересно мне. Ты мне лучше расскажи — зачем вернулась?

— Крестный мой… ушёл. Квартиру оставил мне. Но его сын оспаривает в суде, поэтому дело не быстрое… И вот… Решили временно переехать сюда. Заодно и ремонт сделать, чтобы продать.

— Вы там живёте?

— Да.

— С Лившицом? — морщусь я.

— Тебе же неинтересно, Айдаров, — фыркает она.

— Но я же должен понимать, с кем моя дочь живет.

— Слушай!.. — начинает злиться Марьяна.

— Слушаю!.. Как будем решать этот вопрос? Папа внезапно вернулся из Африки? Про дрессировку львов оценил!..

— У меня нет сил с тобой ругаться. Мне больно.

— Больно? — вздрагиваю я. — Нога?

— Да…

— Перелом?

— Разрыв связки, вывих, крупный сосуд порвался…

— Уу… Плохо, Кошкина. По выживаемости три с минусом. Не садись в тачки непроверенных водил.

— Юрий хорошо водит.

— Юрий хорошо отводит свою сторону от удара.