Её (мой) ребенок

Поверим наслово. Закрываю.

Гаврюха, видимо, не найдя более надёжного укрытия, запрыгивает на руки к Марьяне.

— Оо!! — зажмуривается она, сжимаясь. — Крыс…

— Просто погладь его.

Брезгливо водит пальцем по макушке настороженного суриката.

— Ладно, сиди уж, крысёныш…

Непреодолимо тянет к ней. Подхожу ближе, и, вставая рядом у окна, слепо смотрю в темноту…

— Ян…

— Что?

— А можно я тебя поцелую?

— А?!..

— Клянусь: мы об этом сразу же забудем и никогда не будем обсуждать этот момент. Это ничего не будет значить с твоей стороны. Пожалуйста, — срывается мой голос.

Растерянно замирает.

Мой пульс учащается… шкалит… глушит!

Чтобы она сейчас не сказала, я не в состоянии услышать. Но я сдохну сейчас, если не сделаю этого.

Уверенно подхватывая под подбородок, я впиваюсь в губы любимой женщины. Губы, которыми грезил, болел, желал… Которые все время пытался почувствовать, целуя чужие. Не зря! Потому что это оно! ОНО!!! То самое ощущение бьется сейчас в моей груди, ради которого я на всё…

Жадно сминаю их, врываюсь в тёплый рот, тону в чувствах от родного вкуса.

Надо остановиться…

Надо…

Вот сейчас…

Еще мгновение!

Притормаживаю, ласково поглаживая ее губы своими.

— Спасибо… — задыхаясь хрипло шепчу я.

Не моргая, шокированно смотрит мне в глаза.

На мягких коленях вылетаю из кухни.

Как-то так…

Глава 31. Гад

Втроем, с Женькой и Михой, разбираем завалы во второй комнате. Давно надо было это сделать, конечно.

— Женат?! — не отстает от меня младший. — Ну ты дал!.. Мама тебя закопает, когда узнает что ты дочь бросил. Она же бредит внучкой. Всё ждёт, когда ты женишься.

— За базаром следи! Я не бросал дочь.

— Ну, беременную жену, ладно.

— Не ладно! Слышишь, Младший, я тебе сейчас вторую скулу снесу за такие формулировки.

— Но по факту-то… — разводит он руками.

— По факту!.. — зло швыряю на пол всё, что держу в руках. — Я не на пустом месте вспылил, ясно?!

— А чего было-то? — достаёт сигареты Женька.

— Убрал! — рявкаю я. — При Алёнке никто не курит.

Со вздохом прячет в карман.

— Дай оближу тебя… — шепчу я.

Мы встречаемся взглядами. Фраза двузначная… И я вижу в ее поплывших глазах, что метко попал в наши постельные ассоциации. Все вокруг нас исчезает. Эйфоричная нега ослепляет. Мы медленно моргаем, плавая в моменте. Меня насквозь и в самое сердце этими яркими всепоглощающими чувствами!..

Я женат по любви! Я чувствую это каждое чертовое мгновение рядом с ней! Наши горячие губы встречаются на самом краешке мороженого. Мля… я съем ее сейчас!

— Марьяна! — мужской голос сзади как дезориентирующая оплеуха.

Вздрагивая, отстраняемся. Оборачиваюсь. О!.. Научный руководитель Марьяны. Тот самый хлыщ, что довозил её.

Я все еще чувствами нараспашку, и меня пробивает его вмешательство в нашу интимочку.

— Здравствуйте, Герман, — отмирает первой Марьяна.

— Здравствуйте, Яночка.

Чо?! «Яночка»?… Бросаю на нее взгляд. Ну, давай, поправь его! Но она растерянно стирает с губ мороженое тыльной стороной руки. Окей! Тогда поправлю я.

— Мою жену зовут Марьяна. Не «Яночка»!

— Лёва… — шепотом и сжимая мою руку. — Тормози…

— Иди, — киваю ей на двери.

— Но…

— Поспорить хочешь со мной сейчас здесь?! — тихо срывает меня.

Её ноздри сердито вздрагивают, и вечером я отхвачу очередные бои за эту демонстрацию. Но мне плевать. Мне важно, что сейчас она делает то, что я сказал ей: уходит.

Перевожу взгляд на взирающего на меня с легким пренебрежением Германа. При Марьяне его взгляды более интеллигентны. Лицемерный говнюк. Выкидываю в урну мороженое, облизывая свои сладкие губы.

— Короче, Герман…