Её сладкая порочная улыбка (ЛП)

Гарри был сильнее всего обеспокоен. Он объяснил ей, что случилось, но это не возымело эффекта. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо знала великого игрока в квиддич или своего будущего мужа. Ее воспоминания о Викторе Краме были полностью уничтожены. Это сломало ее полностью.

Она чувствовала себя абсолютно бесполезной… и неполной.

Она не была тяжело ранена всепоглощающим пожаром, только небольшие ссадины и синяки на коже. Никто не знал, почему она и Гарри не пострадали. Она сказала им, что помнит, как защищалась перед входом в особняк, но они сказали, что это не могло сработать. Адское пламя было слишком мощным, и даже если бы она окружила себя защитными чарами, огонь преследовал бы ее, пока она не устала бы бегать и не умерла.

Они не позволили ей вернуться в свою квартиру, по крайней мере до тех пор, пока не будут на сто процентов уверены, что с ней ничего не случится.

Теперь она почувствовала одиночество и холод.

Она неуверенно ерзала в своей больничной койке, пытаясь изо всех сил уйти в страну чудес и снова начать мечтать. Но это не работает со сном, ведь чем сильнее ты стараешься, тем меньше вероятность того, что все получится. Она подняла руку над лицом и сильно нахмурилась, глядя на бриллиантовое кольцо на своем пальце.

Ей было не по себе оттого, что она носит что-то вроде этого.

Она решила снять кольцо с себя и позволить ему полежать на комоде рядом с кроватью.

Ее глаза оглядели белые стены комнаты. Ей здесь не нравилось, было слишком… грустно. Единственной приятной мелочью в этой комнате были красочные кучки на столе. Там было несколько фотокарточек с пожеланиями скорейшего выздоровления и множество букетов. Она с недоверием смотрела на движущуюся фотографию парня с темными волосами, что нежно обхватил ее руками за талию.

Должно быть, это был он, тот самый Виктор Крам.

Из открытого окна в палату ворвался ветер. Человеческая тень заблокировала лунный свет, но Гермиона почти не заметила изменений, ведь глубоко потерялась в собственных размышлениях.

Как она могла все забыть?

Затем она почувствовала холодное, тонущее чувство в груди, как будто ее сердце перестало биться, как будто оно исчезло. Нет, стало слишком страшно, слишком пусто. Она ничего не чувствовала и ничего не знала. Она схватилась за грудь, пытаясь выдохнуть. Она даже не задыхалась, но все равно не могла дышать. Она хотела, чтобы все прекратилось.

Слишком холодно.

Внезапно она подняла глаза на фигуру у окна.

Внезапно она не могла поверить своим глазам.

Нашел.

О, святой Мерлин.

Осознание того, что ее предположение на самом деле было правильным, ужасало ее. Девушка сразу же вскочила на ноги, в панике сжимая палочку в руках. Она дрогнула, когда он снял черный капюшон, накинутый на голову. Его платиновый блонд снова блеснул перед ее глазами, спустя столько лет. Однако теперь он был длиннее, грязнее, и немного закрывал глаза. Он все еще оставался таким же красивым и пугающим, как всегда. Он наклонил голову и ухмыльнулся.

«Это не сон».

Его серые глаза были точно такими же, какими она их запомнила: прекрасными и манящими.

Гермиона на самом деле застыла на пару минут, просто глядя на него.

— М-Малфой, — промямлила она, когда наконец нашла в себе смелость заговорить. Она боялась стоять здесь, в присутствии убийцы. Она не могла отсюда трансгрессировать, она уже пробовала это ранее, поэтому отступила на несколько шагов к двери. — Ты… это не… Ты мертв…

Он холодно засмеялся над выражением ужаса на ее лице, осторожно приближаясь к ней, словно загонял в угол испуганного маленького кролика, близкого к побегу.

— Ну, я ведь обещал, что вернусь за тобой, не так ли?

Что-то перевернулось в ее груди. Она почувствовала, как ее сердце вновь забилось.

Девушка отступила еще на несколько шагов назад, пока ее спина не столкнулась с дверью, повернула ручку, все еще стоя перед ним, только чтобы понять, что она заперта. Она выругалась себе под нос.

Разумеется, он запер дверь, как она могла ожидать от него чего-то другого?

— Но ты ведь всегда знала. Знала, что я вернусь, разве не так, любовь моя? — его глаза блестели от энтузиазма. — Даже проведя годы в попытках это отрицать, даже прибегая к женитьбе на ком-то столь недостойном. — Его лицо скривилось в отвращении.

— Еще один шаг, Малфой, и я клянусь…

— Конечно, я не мог допустить, чтоб ты вышла замуж за такой недостойный кусок дерьма, — сурово прошептал парень. Он повернулся к ней спиной и начал осматривать комнату. Казалось, он что-то ищет. Он наткнулся взглядом на ее совместную колдографию с Виктором и вновь с отвращением поморщился. — Я должен был что-то сделать.

Она отпрыгнула, когда фотографию внезапно охватило пламя, в считанные секунды не оставив ничего, кроме кучки пепла.

Ее страх мгновенно сменился гневом. Возможно, она не помнила ничего о Викторе, но знала, что когда-то он много значил для нее.

— Ты была такой смелой, — теперь он добрался до фотокарточек и букетов на столе, сбрасывая на пол все, что видел. Он смял одну из открыток в комочек и небрежно бросил его через плечо. — Или это была глупость, Грейнджер?