Её вина

– И она взяла их сама, – заключает Захар ошарашенно. – Совсем ополоумела?

Да. Меня поступок Ксюши тоже шокировал. Но лгать не буду, я почему-то сразу подумала именно на неё в тот момент, когда утром мне позвонила администратор и сообщила, что платить поставщику нечем.

– Как она сейф открыла?

– Я по своей тупости забыла на столе ключи. Слишком торопилась в больницу. Мне ведь при ней позвонили…

– Ясно, – Захар растерянно качает головой. – Так воспользоваться ситуацией – даже для неё перебор.

Его взгляд выражает крайнюю степень презрения.

– Не до неё сейчас, вот честно, – рассматриваю асфальт под ногами.

Но всё же да, неприятно очень. Как она могла вот так поступить со мной? Неужели совсем совести нет?

– Парни припарковались вон там. Идём?

Уже знакомый минивэн навевает не самые приятные воспоминания, однако молодые опера Павел и Александр встречают нас вполне себе дружелюбно. Знакомятся с Максимом, справляются о состоянии Ренаты и сразу переходят к сути.

– Захар обрисовал ситуацию в общих чертах, но, честно говоря, мы так и не поняли, чего именно ты хочешь, Арин. Дело твоего отца ведёт Звягинцев, и мы вряд ли можем что-то предпринять. Не в нашей компетенции.

– Погоди ты, Саш, – перебивает его напарник. – Пусть расскажет всё с самого начала. Мутная ведь история, ты же сам так сказал.

Александр разводит руками. Пожалуй, это означает то, что он не против меня выслушать.

– Спасибо, что приехали, несмотря ни на что, – спешу поблагодарить их я.

– Ну а как иначе! – добродушно улыбается Паша, отчего на его лице появляются милые ямочки.

– В общем, в тот злополучный день я общалась сперва с Игнатом, а затем с отцом, – начинаю свой рассказ я. – мой… бывший жених Игнат Ахметов угрожал мне накануне, присылал недвусмысленные сообщения, к тому же, установил за мной слежку.

– А причина? – тут же любопытствует Александр.

– Мы расстались на неприятной ноте, но Игнат продолжал настаивать на том, что наша свадьба должна состояться.

– Значит, ты позвонила отцу.

– Да. Я выразила своё беспокойство по поводу происходящего, и он… успокоил меня, пообещав, что встретится с Игнатом.

– Ну вот, похоже, они и встретились.

– Так и есть. Вчера я ездила в офис. Секретарь Светлана поделилась со мной некоторой информацией. Она рассказала о том, что Ахметов появился в компании после двенадцати, и какое-то время они с отцом разговаривали в кабинете на повышенных тонах. Кричали, шумели. Думаю, папа пытался воззвать его к разуму.

– Какие-нибудь важные детали секретарша озвучила?

– Лишь тот факт, что лицо Игната было разбито, – пожимаю плечами я.

– Моё глубочайшее уважение Виктору Сергеевичу, – не может не прокомментировать Троицкий. – Прям от души!

– А ушли они из офиса вместе? – уточняет Паша.

– Да. Вместе.

– Хм…

Это его явно озадачивает.

– Сперва, когда мне позвонил Звягинцев, я решила, что в случившемся замешан Игнат. Скажем так, у него есть связи и люди, так что он вполне мог бы устроить папе неприятности.

– Плюс ко всему, Виктор не так давно сделал Игната своим замом, – добавляет Троицкий.

– Конфликт. Чем не мотив? – Паша чешет подбородок.

– Но учитывая, что Игнат мёртв, версия того, что он причастен к взрыву, отпадает сама собой, – подытоживает Александр.

– Именно.

– Арин, а твоему отцу поступали какие-нибудь угрозы? Он же бизнесмен. Мало ли…

– Если и поступали, то я ничего об этом не знаю, – сокрушённо качаю головой.

– Надо бы уточнить этот момент.

– Я спрошу у него обязательно.

– Это важно. Зачастую вот так работают конкуренты, вполне распространённое явление.

– Думаете, это кто-то из его рабочего окружения? – прищуриваюсь я и начинаю мысленно перебирать имена всех тех, с кем сотрудничает отец.

– Не исключено.

– Скажите, парни, – смотрю на экран своего телефона. – А мы могли бы понаблюдать за одним человеком? Я хорошо вам заплачу.

– Да не вопрос, если есть надобность, – с готовностью загорается Паша.

– Есть… – перевожу взгляд на Александра, но тот, кажется, энтузиазм напарника не поддерживает…

Глава 74 Арина

Глубокий вдох и я толкаю дверь палаты. Вхожу, делаю несколько маленьких, нерешительных шагов вперёд. Руки, в которых держу цветы, предательски трясутся. Кажется, что я вот-вот выроню букет.

– Привет, пап, – с трудом сдерживая слёзы, здороваюсь я.

Ставлю яркие хризантемы в вазу, пододвигаю стул и присев, испускаю горестных вздох.

Тишину нарушает только мерная работа аппаратов. Невыносимо видеть отца вот таким: слабым, изнеможённым, лежащим на больничной кровати. Трубки, капельница... Папа ведь даже дышать сейчас не может самостоятельно. Лишь то, что смотрит на меня, периодически моргая, говорит о том, что он в сознании.

Бедный мой!

Ожоги на лице и теле, рука и нога загипсованы.

От представшей картины сердце мучительно больно сжимается, а в горле застревает ком.

– Папа… – мои пальцы касаются его.

Такие холодные, боже…

Осторожно сжимаю их, а когда чувствую лёгкое движение в ответ, нервы всё-таки сдают. Не железная ведь.