Её вишенка

— Не смотри на меня так. Ты легко могла бы набить комнату людьми, которые рассказали бы тебе, какой я кусок дерьма. Может, ты была права, когда попыталась отшить меня.

Я повела бровью.

— Может, мне просто нужны твои деньги?

Уильям рассмеялся.

— Сомневаюсь в этом. Я узнал достаточное количество женщин, чтобы почувствовать эту конкретную черту с расстояния в несколько миль. Черт, ты даже не похвалила мою крутую квартиру. Кроме того, это ты пыталась отговорить меня от встречи с тобой. И это был не совсем удачный ход.

— Возможно, я просто более хитрая, чем золотоискательницы, которых ты встречал раньше.

Он поднялся и стал медленно приближаться ко мне, пока я не врезалась в стойку, чтобы избежать близости с ним. Овощи и курица шипели и шкварчали. Я понимала, что их нужно перемешать, но почему-то никак не могла сосредоточиться на этом. Я могла думать лишь о том, как пахнет Уильям, и что всего несколько минут назад я видела его обнаженным до пояса и мокрым после душа. С этим совершенством меня разделяло лишь небольшое пространство и несколько слоев одежды.

По мне пробежала дрожь.

— Хитрая, да? — переспросил мужчина. Его дыхание было теплым и мятным. С каждым слогом меня обдавало легким дуновением воздуха. — Судя по тому, что я вижу сейчас, ни в коей мере, — он почти лениво пробежал по мне глазами. Казалось, находиться так близко ко мне и оказывать на меня такое воздействие было для него чем-то вполне обыденным. — Итак, — сказал он, глядя на что-то в своей руке. — Кто такой «Г-ризли»?

— Что? — спросила я, совершенно сбитая с толку.

Я проследила за его взглядом. Он смотрел… на мой телефон?! Каким-то таинственным образом он оказался у Уильяма в руке. На экране появилось сообщение. К сожалению, части текста, показанного в предварительном просмотре, было достаточно, чтобы нанести большой эмоциональный ущерб.

Г-ризли: Уже упаковала мальчика? Нужны детальки…

— Г-ризли — на самом деле моя бабушка, — медленно произнесла я. — Она чувствует себя неловко, постоянно забывая слова, будучи старой леди. И обычно, изучая толковый словарь, вытаскивает из него какой-нибудь странный сленг, от которого мне хочется съежиться. Ей восемьдесят пять, и она меняет свое имя на что-то неловкое в моих контактах при каждой нашей встрече.

На его губах появилась усмешка.

«Боже, какие у него красивые губы».

Я поймала себя на том, что пялюсь на него. Я быстро опустила глаза, а потом бросила на него изучающий взгляд, надеясь, что он ничего не заметил.

— Понял. Г-ризли — это бабушка. А этот парень, которого ты пытаешься «упаковать»? Что это значит? Мешок для трупов? Мне стоит начинать волноваться?

— О том, что тебя положат в мешок для трупов? Или о другом парне?

— Вот дерьмо. И то и другое? Может, мы просто положим другого парня в мешок для трупов?

Я рассмеялась.

— Есть только один. Один парень, — сказала я, чувствуя себя глупо. В Уильяме не было ничего мальчишеского. За исключением, возможно, озорного блеска, который всегда мерцал в его глазах. — И я думаю, что она имеет в виду... Ну, вообще-то, давай притворимся, что да, это мешок для трупов.

— А-а-а, — потянул он, кивая головой. — Значит, ты сказала своей бабушке, что надеешься уложить меня в постель? Лгунья. Я практически проложил путь к своей кровати неоновыми вывесками, а ты прошла мимо каждой из них как Стиви Уандер (прим. слепой американский соул-певец).

— Это так бесчувственно звучит, — парировала я, но не смогла удержаться от смеха.

— Бесчувственность — один из моих многочисленных талантов. Но давай не будем менять тему. Почему Г-ризли думает, что ты пытаешься меня упаковать?

— Потому что она на грани безумия? — я попыталась уйти от ответа. — Я даже не сказала ей, как тебя зовут. Я старалась не воспринимать тебя ближе, чем допустимо.

— Понятно. Так что это за борьба, не говорить обо мне? Тебе часто приходится бороться с искушением думать и говорить обо мне? Особенно в ночные часы?

Я открыла рот, чтобы что-то сказать… кто знает, что… но запах подгоревшей еды одновременно привлек наше внимание.

— Черт! — прошипела я.

Уильяму пришлось отступить назад, чтобы у меня была возможность обернуться. Я убрала сковороду с огня, но блюду уже был нанесен неисправимый ущерб. Я включила вентилятор на полную мощность и оперлась ладонями о стойку, вздыхая при виде обугленной еды.

— Это по-каджунски (прим. готовится на сильном огне), — невозмутимо сказал он.

Глава 6

Уильям

Хейли заново приготовила ужин, а я отправил письмо на работу. Здесь я работал достаточно редко, и отправлять рабочие письма из дома было для меня не частым явлением. Думаю, на этой неделе я много чего делал впервые.