Её звали Никто

— Вероника, — мы с Никой обернулись. В коридоре стоял Удальцов. Увидев его, у меня внутри что-то перевернулось и ухнуло куда-то в низ живота, — а где все? Елена Васильевна говорила, что будет собрание.

— Всё уже прошло, ты поздно пришёл, — объяснила Вероника и вздохнула. — До обеда все могут быть свободны.

— Вот как? Хорошо. Вероника, не могла бы ты оставить меня наедине с Алексеем, мне нужно с ним поговорить.

Вот тогда мне действительно стало страшно. Вероника поднялась с дивана и скрылась в тёмном коридоре нашего крыла. Когда стало совсем тихо, Пётр Андреевич заговорил.

— Я знаю, что ты с недавних пор начал общаться с Вероникой. И если раньше я был не против вашего общения, то сейчас я хочу попросить тебя прекратить вашу дружбу. Я надеюсь, ты понимаешь почему?

— Нет, Пётр Андреевич, я совершенно не понимаю, — просьба Удальцова повергла меня в шок. — Что я вам такого сделал? Если вы из-за этих бутылок с водкой, то простите, мы виноваты, но мой рюкзак был чист, можете ещё раз всё досмотреть.

— Ваша с Гордеевым выходка здесь совершенно не причём. Я беспокоюсь за Веронику. В этом году участились случаи драк в вашем классе и, мне кажется, что ты имеешь к этому прямое отношение.

— Да я её даже пальцем не тронул! Наоборот, я столько раз её защищал, неужели Вероника не рассказывала вам?!

— Рассказывала. А ещё она рассказывала, что после этих самых драк ты продолжал спокойно общаться с одноклассниками, будто ничего не произошло. Ты защищаешь её и в то же время дружишь с теми, кто её обижает. Знаешь, как это называется? Лицемерие.

— Но Веронике нужны друзья, как же вы не понимаете! Ей нужна поддержка, ведь с ней кроме меня никто больше не общается!

— Я погляжу, ты возомнил себя великодушным героем, который делает одолжение и дружит с Вероникой? Уж лучше она будет совсем одна, чем будет дружить с тобой!

— Почему вы решаете за неё?! — мне казалось, что ещё немного и я потеряю контроль. Я готов был с кулаками наброситься на преподавателя. — Если вы знаете, что Веронике здесь так плохо, то почему вы не переведёте её в другую школу, или вовсе не увезёте её отсюда?

— А это уже не твоего ума дело, — Удальцов встал, я подскочил с дивана следом за ним. — Я тебя предупредил, больше чтоб я тебя рядом с Вероникой не видел.

Он направился к выходу. Ярость и злость кипели во мне настолько, что аж в глазах всё потемнело. Я закричал.

— Да что вы можете?! Что будет, если я вас не послушаю?!

Удальцов не остановился, словно машина, он твёрдо и уверенно скрылся за дверью.

Мои руки тряслись, а внутри всё будто пылало. Взглядом я метался из стороны в сторону, ища на чём бы выместить свою злость. Вспомнив, что в комнате никого нет, я поспешил именно туда. Закрывшись, я подлетел к своей койке и сцапал в руки подушку. Я сжал её изо всех сил и лёг. Постепенно хватка моя ослабевала, зато перед глазами предательски начинало всё плыть.

— Вы не посмеете нас разлучить, — шёпотом произнёс я и закрыл лицо ладонями. Мне не хотелось ничего, разве что, только забыться. Свет в комнате становился всё тускнее, пока вовсе не исчез. Я не знаю, сколько пролежал в обнимку с подушкой, но когда вновь начал нормально воспринимать мир вокруг себя, увидел, что мои соседи по комнате уже вернулись. Они сидели за столом и перекидывались в карты. Толик первый заметил, что я очнулся.

— Серый, глянь, кажется, наша красавица спящая проснулась, — проговорил он. — Ну и напугал же ты нас, придурок! Уже неотложку вызывать хотели.

— Чего я такого делал? — я поднялся и сел на кровать. В ушах немного звенело, и голова была будто пустой. Рассказать историю решил Серый.

— Пришли мы в комнату и видим картину: лежишь ты, значит, калачиком, подушку обнимаешь. Решили, что ты просто спать лёг, а Толян с дуру решил тебе подушку под голову положить. Только начал у тебя её забирать, а ты как давай его мутузить ею, а потом вообще начал орать: «Не смейте, вы не сможете нас разлучить!». Я всё понимаю, мы — школьники — часто не досыпаем, но чтобы из-за подушки так истерить, это уже перебор.

— Извините, — только и сумел выговорить я, виновато улыбаясь, — я вообще ничего такого не помню.

— Не знаю, как ты, Серёга, а я после этого боюсь с ним в одной комнате ночевать. Он ведь и задушить может, а на утро ничего даже не вспомнит.

Мы втроём рассмеялись. Кажется, игра в волейбол пошла Толику на пользу, он вновь шутил и был полон энергии, которую не знал, куда девать.

— Парни, пошли во двор за девками через окно подсматривать?

— Зачем? — Серёга лениво разлёгся на кровати, давая понять, что идти никуда не собирается. — Ты у нас маньяк?

— Да просто посмотрим, чего они там делают, может, и послушать удастся, — Толик не сдавался и решил уговорить меня сходить с ним. — Лёха, ну хоть ты меня не бросай.

— Чего я там не видел? — подсматривать за кем-то мне совершенно не хотелось, тем более за девочками. Они, если увидят, и в лесу закопать могут.