Эйта

— Старушку бедную обмануть хотите? — вдруг ни с того ни сего заорал он. — Знаю я таких, в доверие вотрутся, а потом бац — и нет старушки. Думаете, если одинокая, то и заступиться за неё некому?

Звук топора смолк, Улеб пошёл посмотреть что за шум. Эйта же внимательно рассматривала мужичка. Вовсе не от заботы о старушке Дариле он так разошёлся, действиями его двигало другое: страх и жадность.

— По себе судишь? — спросила она насмешливо.

— Да как ты…? — мужчина аж покраснел от возмущения. — А вот я старосте пожалуюсь, а ещё лучше дружине княжеской, она тут недалеко, тогда посмотришь у меня.

— Что тут, Умила? — Улеб вышел со двора поигрывая топором.

— Да так, ерунда, — девушка подошла к «брату». — Недовольны соседи Дарилы, что поселились мы тут с тобой, боятся, что земля хозяйки нашей, ежели помрёт она, им не достанется.

— Ах ты мерзавка, — возмутился мужик. — Да ты чего это на порядочных людей клевещешь?

— Чего шумим? — крики на краю деревни привлекли внимание селян, и те стали подтягиваться.

— Да вот эти, — кричащий мужичок, кивнул на Эйту с Улебом. — Кто такие? Откуда пришли? Они Дарилу уморят, а мы потом плакать будем, что не углядели, не уберегли.

— Да боги с тобой, — воскликнула сама Дарила. — Ты зачем на хороших людей наговариваешь?

— Права бабка, — согласился староста деревни. — Улеб с Умилой живут себе тихо, хозяйке своей платят исправно, по дому вон работают.

— Ты сам-то сильно ей помогаешь? — поинтересовалась какая-то женщина. — А ведь обещался как-то.

— Так я помогаю, разве нет? — обратился мужичек к Дариле.

— Помогает, — кивнула та и вздохнула едва заметно. — Дрова в прошлом годе сложить помог.

— Неоценимая помощь, — усмехнулся Улеб. — А то, что в крыльце несколько досок сгнило, совсем не в курсе был? А про то, что колодец запаршивел и Дариле за водой к общему ходить приходится?

— Я что, всё ей делать должен? — возмутился мужчина.

— Ну, коли на добро её виды имеешь, наверное, да, — Эйта усмехнулась и пошла к дому. Мужчина ещё чем-то бурно возмущался, но девушка оставила его спорить с односельчанами. Улеб пошёл следом.

— Как погуляла? — спросил он. — Погоди, я сейчас в крыльце доски заменю, пройти можно будет, — мужчина снова взялся за топор.

— В Поляновку я ходила, — сказала Эйта, присаживаясь на целую ступеньку.

— Зря, — покачал головой Улеб. — Только душу себе травишь.

— Не зря, — возразила Эйта и подала мужчине нужный ему гвоздь. — Встретила я там кое–кого, он рассказал мне, что колдунов в Поляновку не Еремей нагнал, как я думала, а князь Стрига по совету Третьяка.

— А нам это что даёт? — спросил Улеб, старательно вбивая гвозди тупой стороной топора.

— Я на Еремея грешила, — ответила Эйта. — Думала, мстил он мне так. А ещё Ядрей сказал, что сам Третьяк сюда не приезжает, несмотря на то что колдуны меняются часто.

— А вот это плохая новость, — Улеб перестал стучать и сел. — А Ядрей это кто?

— Дружинник князя Стриги, он ко мне пришёл, когда через Поляновку дорогу срезать пытался, призраки очень неласково его встретили. Да ты ж сам его тогда мне и принёс, помнишь?

— А, — теперь вспомнил волкодлак. — И он тебя узнал? — удивился Улеб.

— Узнал, — Эйта немного смутилась. — Но я попросила меня не выдавать, он обещал.

— Ну, если ты ему веришь, — Улеб вздохнул. — Осторожнее тебе надо.

— Тебе тоже. К Поляновке близко не подходи, колдун, что там сейчас за порядком смотрит, способный, да и Ядрей тебя в лицо знает.

— Ты и с колдуном уже познакомиться успела? — удивился оборотень.

— Он сам меня нашёл, — вздохнула Эйта. — Но что я тоже колдунья не увидал, работает мой амулет, — она улыбнулась.

— А вот это уже лучше. Эх, порасспрашивать бы его о Третьяке этом, ну да как это незаметно сделать, чтобы не догадался никто?

— Не знаю, — покачала головой Эйта. — А на том месте где дом наш был, уже новый стоит, — сказала она печально. — Люди живут.

— То другие люди, хорошие, — Улеб взял её за руку. — Они ведь даже не представляют, что тут десять лет назад случилось. Я в лесу разговор двух женщин слышал, — пояснил он. — Им колдуны сказали, что и не было тут ничего страшного, просто ушли люди однажды и всё, а соседи насочиняли про проклятие.

— Ушли, значит, — вздохнула Эйта.

— Тихо, хозяйка идёт, — предупредил Улеб и снова занялся крыльцом.

— Умила, Улеб, — старушка умоляюще посмотрела на постояльцев. — Вы ведь не уедите из-за того, что там наговорили?

— Нет, конечно, — улыбнулся мужчина. — Мы же за два месяца вперёд заплатили, — он лукаво подмигнул старушке.

— Да не в деньгах дело, — Дарила как-то сникла. — Одна я, а с вами хоть поговорить можно и… Хорошие вы, — запнувшись, сказала она. — А я вот одна на свете.

— Бабушка Дарила, научи меня борщ варить, — попросила Эйта, чтобы тему сменить.

— Конечно научу, — тут же оживилась старушка. — Пошли, свеколку на огороде выберем.

Улеб только улыбнулся вслед скрывающимся за домом женщинам и с удвоенной силой взялся за ремонт крыльца.

Во время ужина вдруг выяснилось, что у Дарилы в Поляновке сын и дочка жили, она с мужем тоже туда перебраться хотела, но не успела.