Эйта

— Врут колдуны, что не было там ничего, — вздохнула она. — Было что-то страшное там. Оно людей всех и убило. А ещё кентавры. Там ведь дальше по реке кентавры жили, а потом в один день исчезли все как один. И жёны их, и детки, все пропали. Как это объяснить.

— Сбежали они, — Эйта зло бросила ложку на стол.

Улеб накрыл руку Эйты, лежащую на столе, своей ладонью и, столкнувшись с ней взглядом, едва заметно покачал головой, мол, не надо, не заводись.

— Вот и я о том же, — продолжила старушка. — А просто так никто с насиженного места убегать не станет, значит, что-то страшное произошло. И без колдовства тут не обошлось. Колун городской всё про ведьму лесную выспрашивал, наверняка она это всех погубила.

Глаза Эйты широко раскрылись от удивления.

— Колдун прямо так и сказал, что ведьма? — Улеб сильнее сжал руку «сестры».

— Не то чтобы прямо, но все поняли, что она это виновата.

— Чушь, — Эйта вырвала руку и встала. — Грачка никого не убивала.

— Извини нас, Дарила, — Улеб встал и, обняв Эйту за плечи, вывел её из дома. — Возьми себя в руки, — зашипел он на крыльце. — Выдашь себя, Третьяк только рад будет. Тебя селяне тут сами и порешат, не разбираясь в том, что ты в те годы под стол ещё пешком ходила.

— Грачка не…, — возмущённо начала было Эйта и осеклась. А ведь она точно и не знает, где была Грачка в ту ночь, когда Эйта нашла её домик, хозяйки дома не было, и не было долго. Ведьма старая сама потом говорила, что отсутствовала не один день и что девочке повезло. А вдруг… Пережить ещё и этот удар Эйта бы не смогла.

— Тише–тише, — Улеб подхватил оседающую девушку. — Я ведь не утверждаю, что она в том грешна, я говорю, что колдун очень умело убедил всех, что на ней вина.

Эйта зажала рот рукой.

— Не может того быть, чтобы она, — девушка заплакала. — Она же… Я же…

— Тише, что ты, не она это, — Улеб усадил Эйту и обнял её. — Не Грачка то твоя, успокойся.

— Её дома не было, — Эйта всхлипнула, в груди было так больно, как не было никогда.

— Это ни о чем не говорит, ты вот тоже из дому часто уходила, травы собирать или силки расставить. И потом, откуда тебе знать где она была, когда деревню вырезали? Ты сколько времени в лесу бродила?

— Три дня, — девушка вытерла слёзы. — А осенью как раз кору собирают.

— Ну вот видишь, — закивал Улеб. — Третьяку просто вину на кого-то свалить надо было, вот он на тебя и указал.

— На Грачку, — поправила его Эйта.

— Нет, на тебя. Лесная колдунья сейчас кто? Ты, — сам и ответил он. — А многие ли знают кто раньше был? Нет, что ты, что Грачка, людям всё равно, для них лесная колдунья одна была и есть.

— Детушки мои, всё хорошо? — из приоткрывшейся двери показалась голова Дарилы. — Я сказала что не так?

— У Умилы родня в Поляновке жила, — сказал Улеб, вот она и расстроилась.

— У Умилы? — удивилась старушка. — А вы разве не родные?

Эйта, которой оправдание Улеба показалось вполне приемлемым, безмолвно застонала.

— Двоюродные мы, — тут же исправил свой промах мужчина. — Мамки наши сёстрами были.

— А в Поляновке батина родня жила, — добавила Эйта.

— Вот оно как, — закивала старушка. — Ну ты уж прости меня, внученька. Пошли в дом, вместе поплачем.

Девушка послушно пошла в дом, но за стол больше не села, сославшись на слабость, она ушла к себе в комнату и села у окна. Небо над Успенкой было ясное, растущий месяц висел высоко, цепляя рожками лёгкие облачка, пробегавшие по небу. Девушка думала. Что бы не говорил Улеб, а вполне могла Грачка и не за травами ходить. А приблудившуюся девочку не прогнала, потому что пожалела. Хотя… Деревню целую не пожалела, а над сироткой сжалилась?

— Сходи завтра в Поляновку Ядрея своего порасспрашивай, — посоветовал Улеб, когда вошёл в комнату.

— Разве ж можно несколько десятков человек убить, а потом выжившего у себя оставить? — спросила Эйта.

— Всякое в жизни бывает, — вздохнул Улеб. — Ложись спать, может утром всё иначе видиться будет.

Девушка послушно легла, но мысль о том, что Грачка может быть причастна к убийству её родных, не давала покоя, с этими мыслями она и проворочалась всю ночь.

Часть 19

Ласк привычно обходил Новоделку, проверяя, как велено, всё ли в порядке, когда увидел сидящую у воды Умилу. Он остановился, поправил рубаху, потёр сапог о сапог, чтобы пыль стереть, пригладил волосы и слегка покашлял, обозначая своё присутствие. Девушка повернулась и снова вздрогнула.

— Здравствуй, Умила, — как можно ласковее сказал Ласк. — Всё ещё боишься меня?

— Опасаюсь, — тихо ответила девушка и снова отвернулась к воде, правда мужчина успел заметить что она бледная, а под глазами тени залегли.

— Случилось что? — он присел рядом. — Может помочь смогу?

— Не сможешь, — вздохнула Эйта. Она молчала, молчал и Ласк.

— Если тебя обидел кто, ты только скажи, — решился, наконец, он. — Я разберусь.

— Скажи, Ласк, а ты давно колдуном у князя работаешь? — спросила вдруг девушка и колдун растерялся, он-то как раз думал, что ежели Умила сейчас скажет, что Ядрей её обидел, то что он делать будет? Вопроса о работе колдун ну никак не ожидал.