Эйзенхауэр

Эйзенхауэр выступил инициатором создания при Колумбийском университете Института изучения проблем войны и мира и пытался убедить известного дипломата, историка и политолога Джорджа Кеннана возглавить его. Кеннан не дал согласия. В 1950 году Дуайт буквально переманил на должность директора института из другого весьма авторитетного учебного заведения — Йельского университета — авторитетного историка и политолога Уильяма Фокса, к тому времени известного серьезными трудами по истории внешней политики, автора термина «супердержава»^{471}. В Колумбийском университете Фокс стал ведущим теоретиком самостоятельной научной дисциплины — истории международных отношений^{472} и возглавлял институт до 1976 года.

Дуайт содействовал укреплению связей университета со средними учебными заведениями, переписывался с их руководителями, в частности с администраторами школы имени известного реформатора среднего образования Хораса Манна, для выпускников которой были выделены специальные стипендии^{473}[14].

Руководя Колумбийским университетом, Эйзенхауэр выступил с инициативой создания Американской ассамблеи, целью которой была защита принципов демократического общественного устройства. Она была основана на базе университета в 1950 году. Дуайт призывал многих своих знакомых присоединиться к организации^{474}. Американская ассамблея существует и сейчас, проводит публичные дискуссии и исследования, публикует их результаты. Важнейшими темами ее проектов являлись ядерное разоружение, совершенствование здравоохранения, реформа пенитенциарной системы, распространение экономических знаний^{475}.

Таким образом, Эйзенхауэр всё же оставил след в истории Колумбийского университета. Он, однако, до последних дней своей работы в нем тяготился и тем, что его не вполне понимает и воспринимает университетская элита, и тем, что он два с половиной года служил «внешним украшением» прославленного учебного и научного центра, не внося в его деятельность существенного вклада.

Привыкший к точному исполнению своих обязанностей, какими бы нудными они ни казались, Эйзенхауэр аккуратно знакомился с огромной корреспонденцией, поступавшей на его университетский адрес со всех концов страны^{476}. Впрочем, с адресом иногда бывали смешные случаи. Так, один из авторов написал на конверте: «Конгрессу США. Генералу Эйзенхауэру в Колумбийском университете», — забыв или не зная, что Конгресс находится в Вашингтоне, а Колумбийский университет — в Нью-Йорке.

Значительная часть материалов, поступавших Дуайту по почте, была посвящена ему самому (в основном это были вырезки из газет — от ультраконсервативных до коммунистической «Дейли уоркер») и свидетельствовала, что он продолжает пользоваться авторитетом в различных социальных слоях. Некоторые многостраничные послания содержали детальные описания, как пример Эйзенхауэра повлиял на жизнь авторов. С интересом Дуайт читал письма из родного Абилина, в которых подчас упоминалось о встречах с ним в пору его молодости.

Газетные материалы подчас затрагивали вопрос о его политическом будущем, причем большинство авторов сходились во мнении, что он тяготел к «прогрессивным республиканцам», но находился под влиянием младшего брата, в свое время горячего сторонника «нового курса» Франклина Рузвельта и, стало быть, близкого к левому крылу Демократической партии. «Нью-Йорк таймс» в номере от 1 октября 1950 года приводила даже слова самого Дуайта, что он «принимает его (Милтона. — Г. Ч., Л. Д.) советы в большей степени, чем кого бы то ни было другого». Среди вырезок были несколько карикатур на Эйзенхауэра, но и они свидетельствовали о его популярности.

Знакомиться со всеми этими почтовыми отправлениями было в определенном смысле приятно. Но однообразие корреспонденции вскоре стало несколько раздражать Дуайта, поэтому он с повышенным интересом читал иногда попадавшиеся откровенно враждебные письма, причем почти всегда анонимные. В одном из таких посланий Эйзенхауэра «бичевали» за то, что он стал «интернационалистом», сторонником ООН, но, главное, покровителем «еврейской мафии», в частности некого Артура Голдсекта, который именовался шефом «еврейского гестапо в США»^{477}. В который раз Эйзенхауэр убеждался, насколько глупыми бывают люди, оставаясь при этом опасными…

В значительной мере Дуайт получал утешение в семье. Он был несказанно рад появлению на свет внуков: в 1948 году — Дэвида, в 1950-м — Барбары Энн, а в 1951-м — Сьюзен. Дуайт в них души не чаял, баловал, покупал подарки, учил их соответственно возрасту всему тому, что должны были знать и уметь дети, а позже именно им рассказывал всякие истории из своей жизни, которые затем вошли в книгу воспоминаний «At Ease» («Непринужденно»).