И вот секретарь ЦК компартии Азербайджана, курировавший вопросы культуры, да и глава республики решили его проучить. «Мы против поездки певца за рубеж», – заявили они. Дескать, молод еще.
– Я был страшно расстроен, – рассказывал Муслим. – Что делать? И я пошел к Фурцевой. Мой визит начался вечером, и только поздно ночью, не удивляйтесь, моя проблема решилась положительно. Какой ценой? Все инстанции, с которыми соединяли Фурцеву, говорили: «Нет, мы против». Оставался глава республики, с которым Фурцеву соединили в последнюю очередь. Не помню точно, что говорила моя защитница, но помню, что ее доводы меня ошарашили. Запомнилась решающая фраза: «У нас единая страна, и все наши интересы должны совпадать». И Ахундов сдался.
Эта поездка принесла молодому певцу всенародную славу, он поднялся на европейский музыкальный пьедестал.
В своих воспоминаниях Муслим отметил, что Фурцева относилась к нему, как к сыну. Такими словами не бросаются.
Советский певец из Азербайджана стал явлением в музыкальном мире. А для человека творческого, да вообще для человека, занятого серьезным делом, очень важно начало его карьеры. Поэтому Магомаев с особой теплотой вспоминал о Фурцевой, которая поставила его на ноги, понимала и поддерживала в трудных ситуациях.
От нее пахло французскими духами
– Вы напрасно меня подкалываете, конечно, встречался. В «Правде», на демонстрациях… Но карикатуры на нее у меня нет.
–
– Я бы назвал Екатерину Алексеевну Фурцеву в числе таких моих великих современниц, как Вера Мухина, Анна Ахматова, Галина Уланова, Фаина Раневская, а из зарубежных представительниц слабого сильного пола – «железная леди» Маргарет Тэтчер. Без колебаний поставлю рядом с ней нашу «ткачиху» Екатерину Фурцеву.
Волевая, целеустремленная, обладавшая недюжинным умом и властным мужским характером, она – это чудо! – за какие-то двадцать лет поднялась на самую вершину пирамиды власти. Но она в этой власти не только сама продержалась десятки лет, но и, как известно, спасла Хрущева, политическая карьера которого могла бы закатиться раньше. И «воевала» за Никиту Сергеевича на мужском поле, рука об руку с самим маршалом Жуковым.
Но при этом, находясь внутри партноменклатуры, она не выглядела серой, безликой партийкой. Всякий раз, когда я ее наблюдал, она являла собой вызов всем женщинам, которые не придают своей сущности особого внимания. От этой элегантной дамы всегда пахло французскими духами.
Чувствуя ее твердость в каком-то принятом решении, мало кто осмеливался ей возражать. Не забуду такой случай. Реконструировали одну из улиц, решали вопрос: сносить или не сносить старинный особняк. У проектировщиков не поднималась рука ломать добротное красивое здание. Решили дождаться мнения Фурцевой, тогда первого секретаря Московского горкома партии, которая вот-вот должна была приехать на место дискуссии. Приехала, энергично выпорхнула из машины, поправила волосы, попросила документы и через минуту веско бросила:
– Дом сносите!
Села в машину, и след ее простыл.
Не забуду еще один эпизод, тем более что он связан со мной лично. Праздновался юбилей известного скульптора Екатерины Белашовой. Фурцева пришла на торжества в добром расположении духа. В интеллектуальном кругу министр, поднявшись на возвышение, сказала в адрес именинницы приветственные слова. Хочу заметить, слова не банальные, а теплые, шедшие из глубины души и сердца.