Екатерина II, Германия и немцы

О том, какие взгляды Екатерина почерпнула из чтения немецкой политической литературы, здесь возможно сказать лишь реферативно, обратившись к специальной литературе, которая уже к началу XX века достигла весьма высокого уровня, однако затем в течение длительного времени переживала застой. Во всяком случае, доказанным можно считать, что свою потребность в информации она удовлетворяла с помощью многочисленных и всегда актуальных источников – изучая труды Фридриха II, Бильфельда, Юсти, а также Фридриха Карла фон Мозера: о екатерининской рецепции трудов последнего прежде не было известно ничего, кроме того, что к нему лично императрица питала глубокое уважение. На примере трудов этих авторов, к более поздним из которых относятся Герцберг и швейцарец Циммерман, отчетливо продемонстрировано, как вслед за Чечулиным, Тарановским, Андрее и Гайером заново анализировать ее сугубо самостоятельное и последовательное, приспособленное к условиям Российской империи применение теории Монтескьё на фоне рецепции его немецкими авторами[1249].

Лучше исследовано, напротив, научно-историческое значение ученых немецкого происхождения, служивших в академических институциях Петербурга и Москвы со времен Петра Великого. Автор подчеркивает в том числе и многообразие служб, которые они несли во благо реформаторской политики Екатерины и распространения позитивного образа России в европейской публичной сфере. Именно концентрация на личных познавательных интересах императрицы, направленных на кажущиеся неполитическими, объяснимыми лишь с научно-практических позиций исследовательские проекты, позволила показать со всей очевидностью, что именно ее политическая воля послужила здесь главным импульсом. Императрица сама непосредственно вникала в условия жизни и работы тех ученых из Германии, которые могли содействовать утверждению престижа России как обители Просвещения. С некоторыми из них она сотрудничала настолько тесно, что в 1780-е годы возложила на себя лично долг патриота – изучение русской истории и помещение русского языка в фокус универсальных лингвистических исследований.

Германия представлялась Екатерине неисчерпаемым резервуаром дельных и образованных людей, однако с политической точки зрения – напротив, регионом, все больше погружавшимся в кризис. Будучи знакома с австрийско-прусским противостоянием с самой ранней юности, уже в годы Семилетней войны она пришла к выводу, что ради традиционных интересов безопасности России никто из двух соперников не должен получить перевеса. Напротив, сами структуры Священной Римской империи она сумела постичь – и с большой проницательностью, – лишь когда некоторые имперские штаты и немецкие публицисты призвали ее саму выступить гарантом имперской конституции и она сама в конце концов стала претендовать на это звание. Ее политический курс в отношении империи был подготовлен и поддержан выстраиванием отношений с более мелкими немецкими дворами; одновременно углублялся ее интерес к немецкой литературе, искусству и истории. Благодаря и своему просвещенному правлению, и своей умеренной политике на Западе, и отказу от собственных завоеваний на территории империи, сопровождавшемуся сдерживанием Австрии и Пруссии от новых войн в течение трех десятилетий, Екатерина заслужила на некоторое время весьма высокий авторитет.