Екатерина Медичи

Однако Генеральные штаты, высказавшись за искоренение протестантизма во Франции, медлили с вотированием субсидий, необходимых для формирования королевской армии. Прежде чем вводить новые налоги, следовало бы, полагали депутаты, сократить чрезмерные, по их мнению, расходы королевского двора. И тем не менее лигёры под командованием герцога Анжуйского, вчерашнего «недовольного», испытавшего чувство удовлетворения от щедрости короля, взяли Ла-Шарите и Иссуар. Гугенотский флот Ла-Рошели был разгромлен флотилией Бордо. Главному оплоту французского протестантизма грозила осада, которую он едва ли мог выдержать. Гугеноты оказались в отчаянном положении. А что было бы, если бы Генрих III получил необходимые субсидии? Впрочем, король не собирался наносить противнику окончательное поражение. Он предпочитал проводить столь любезную сердцу Екатерины Медичи политику качелей: наличие протестантов в какой-то мере парализовало действия Гизов. Итак, Генрих III перевел двор в Пуатье, но не для того, чтобы взять на себя командование армией, а чтобы начать переговоры, одним из главных участников которых выступал Генрих Наваррский, не отличившийся активностью в военных действиях и тем заслуживший признательность короля и королевы-матери. Бержеракский мир, подписанный 17 сентября 1577 года, можно было бы назвать «миром короля», учитывая ту роль, которую сыграл при его подготовке Генрих III. В общих чертах он подтверждал положения «мира брата короля». Дополненный в конце месяца важным документом — эдиктом Пуатье, он гарантировал гугенотам право свободного отправления культа и предоставлял в их распоряжение ряд крепостей. Были реабилитированы жертвы Варфоломеевской ночи. Объявлялось о роспуске Лиги и Протестантской конфедерации, что позволяло королю занять подобающее ему место выразителя и защитника интересов всех его подданных. Секретные статьи договора определяли юридические и административные условия мирного сосуществования католиков и протестантов. Гугеноты, судя по недовольным высказываниям их вождей, получили меньше того, на что рассчитывали, однако, учитывая их более чем скромные успехи на поле брани, гораздо больше, чем заслужили.

Как и следовало ожидать, этот мирный договор, отличавшийся взвешенным подходом к решению трудных вопросов, вызвал всеобщее недовольство. Лигёры, продолжавшие плясать под дудку клана Ги-зов, упрекали Генриха III в том, что он поторопился кое-как заключить мир, чтобы поскорее вернуться к разгульной жизни, к своим любимчикам-.мш/ь0шш и комнатным собачкам. Протестанты укоряли Генриха Наваррского за то, что он сделал католикам слишком большие уступки, дабы получить определенные гарантии лично для себя. Никогда еще его положение среди единомышленников не было столь шатким. Заключенный мир бойкотировал его родной Беарн, оплот и надежда гугенотов. Подданных короля Наваррского в равной мере раздражали как его пресная политика лавирования, так и его распутная жизнь. Екатерина же была довольна: война прекращена, и вновь воцарился мир, сколь бы хрупок он ни был.

Бремя материнской ответственности

Между тем Месье, получивший по условиям двух последних мирных соглашений больше, чем кто бы то ни было, мечтал о собственном королевстве — в Нидерландах. В 1576 году эти непокорные провинции вновь восстали против испанского господства. Филипп II направил гуда для наведения порядка нового губернатора — дона Хуана Австрийского, и тогда Вильгельм Оранский, руководитель восстания, в поисках поддержки обратил свои взоры на Францию, сделав Месье предложение, от которого тот не смог отказаться. Младший сын Екатерины Медичи уже видел себя королем Нидерландов, освобожденных от испанского гнета благодаря его гению и армии, которую предоставит в его распоряжение Генрих III. Королева Марго согласилась выступить в роли посредницы. Она отправилась во Фландрию и, расточая свои неотразимые чары, сумела заручиться поддержкой представителей местной аристократии. Однако это не заменяло армии, способной изгнать испанцев и посадить Месье на трон. 31 января 1578 года дон Хуан нанес в битве при Жамблу сокрушительное поражение фламандцам. Узнав об этом, Месье срочно покинул Лувр и помчался к своим будущим, как он полагал, подданным. Екатерина, сознававшая, сколь катастрофические последствия для Франции может иметь очередная безумная выходка ее беспутного сына, устремилась вслед за ним, настигнув его лишь в Анжере. Лживый Месье клятвенно заверил мать, что не станет предпринимать ничего такого, что повредило бы интересам Французского королевства, а сам тайком сообщил фламандцам, что готов встать во главе их и возобновить войну, дабы изгнать испанцев.