Екатерина Великая

Хотя Екатерина давно уже считала свой брак неудачным и сама была неверной, она страдала, видя мужа (которого прежде считала бессильным построить жизнеспособные отношения) привязанным к кому-то другому — в особенности когда видела, что этот кто-то еще и стоит ниже нее. То был удар по ее гордости. Вдобавок к ее страданиям, через две с половиной недели после рождения Павла Екатерине сообщили, что Сергея Салтыкова отсылают прочь. Предлогом для отправки из Петербурга было его назначение официальным посланником ко двору Швеции с новостью о рождении наследника. «Я еще глубже закопалась в постель, где могла мирно предаваться своему горю. Чтобы оставаться там, я сделала вид, что в ноге усилились боли, не дающие мне встать, но действительной причиной было то, что я не могла и не хотела никого видеть»^{159}.

30 октября стало концом сорокадневного заключения, и в комнатах Екатерины провели «церковную церемонию», на которой присутствовала императрица. Впервые после родов Екатерине позволили увидеть сына. «Я нашла, что он прекрасен, и его вид заставил мое сердце возрадоваться. Но как только молитвы окончились, императрица унесла его»^{160}. Через два дня Екатерина принимала официальные поздравления. Комната рядом с ее спальней была по этому случаю богато обставлена; она сидела на кровати, покрытой розовым бархатом, вышитым серебром, и посетители выстраивались в очередь, чтобы поцеловать ей руку.

Затем двор вернулся в Зимний дворец, где Екатерина решила не покидать свою комнату, пока не сумеет преодолеть депрессию. Она посвятила остаток 1754 года чтению и размышлениям. Ее чтение включало работы Вольтера, «Дух законов» Монтескье (книга эта оказала огромное влияние на ее законодательную деятельность в качестве императрицы) и «Анналы» римского историка Тацита, а также все русские книги, какие попадались ей под руку, в том числе «два огромных тома Барониуса, переведенные на русский язык»^{161}. (Цезарь Барониус был итальянским прелатом и церковным историком; скончался в 1607 году.) Екатерина смогла собрать достаточно энергии, чтобы посетить литургию в Рождество, но та отобрала у нее все силы. «В церкви лихорадка и боль охватили все тело, так что вернувшись в свою комнату, я разделась и легла в постель, которая на деле была не более чем кушетка. Я поставила ее у закрытой двери, так как мне казалось, что из нее не дуют сквозняки»^{162}. Она поставила свою кровать в маленькой комнате, потому что ее обычная спальня с окнами на восток и на север была слишком холодной. Но кроме того, она хотела, как все страдающие депрессией, запереться в пространстве как можно меньшем, и провела всю зиму, уединившись в этой узкой маленькой комнатке, прячась самым тщательным образом от сквозняков.

Между Рождеством и Великим постом при дворе и в городе устраивалось множество балов, чтобы отпраздновать недавнее появление наследника. «Люди старались перещеголять друг друга в стремлении устраивать обеды, ужины, балы, маскарады, фейерверки и иллюминации раз отрази все великолепнее»^{163}. Екатерина не посетила ни одно из мероприятий, в качестве оправдания ссылаясь на болезнь. К концу этого периода праздников из Швеции наконец вернулся Сергей Салтыков. Во время его отсутствия Екатерина получала известия о нем и обменивалась с ним посланиями через канцлера Бестужева и мадам Владиславову (чей зять был первым секретарем канцлера). Через те же каналы она узнала, что на ближайшее будущее есть намерение назначить Салтыкова русским посланником в Гамбург.