Екатерина Великая. Биография

Во-первых, Фридрих отнюдь не считал брачных уз с представителем Российского царствующего дома счастьем. Год с лишним тому назад посол его при Российском дворе Мардефельд довел до сведения короля, что императрица желала бы обвенчать наследника с сестрой Фридриха. На это Фридрих ответил, что он ни при каких условиях не допустит, чтобы одна из его сестер уехала в Россию, и поручил своему послу уклоняться от всяких разговоров на тему об этом браке. Фридрих знал доподлинно, что представляет собою такой брак, крайне необеспеченное существование в ожидании ежедневно могущей вспыхнуть дворцовой революции, перспективы трона, который в ночь с сегодня на завтра может быть захвачен несколькими десятками гвардейских офицеров и передан другому претенденту, неизменное лавирование между силами, могущество которых не поддается заранее учету, постоянная опасность для жизни. Двадцать лет спустя он пишет в своей "Истории моего времени" по поводу этого матримониального проекта, идущего навстречу его политическим расчетам: "Горе тем политикам, которые приносят в жертву своим интересам все вплоть до собственной крови". Вот, значит, истинное мнение его о том "великом счастье", доставить которое принцессе Цербстской он якобы старался.

Во-вторых, Фридрих чрезвычайно мало способствовал осуществлению этого счастья, так как в своем письме к Елизавете предложил принцессу Софию в качестве невесты наряду с двумя другими дармштадтскими принцессами. Само же предложение было внесено им в такое время, когда Елизавета уже и сама остановила свой выбор на Софии.

Вот как рушится распространенная историческая легенда о том, будто Фридрих Великий положил основание счастью будущей Екатерины Великой и завершил это счастье. Потерпела также крушение легенда, будто Фридрих заботился о принцессе Софии не только как отец, но и являясь отцом ее. Истина же заключается в том, что приглашение Софии в Россию было для него чрезвычайно выгодно, а именно по следующим соображениям.

Интересы Фридриха были направлены преимущественно в сторону Австрии. Первую войну он с успехом закончил еще два года тому назад, но, несмотря на Бреславль-ский мир, отдавший ему Силезию, он все еще чувствовал, что его добыче грозит опасность. Предвидятся новые осложнения с Габсбургским домом, и дальнейшее зависит всецело от того, чтобы в тылу Фридриха была дружественная или по крайней мере нейтральная Россия. Его отношение с императрицей Елизаветой чрезвычайно хороши. Посол Фридриха Мардефельд принимал участие в том заговоре, который возвел три года тому назад Елизавету на престол, а Фридрих искренно радовался тому, что российский трон занимает женщина, "сибаритские наклонности которой дают надежду на то, что она совершенно упустит из виду Европу".

Он не скупился расточать по адресу этой женщины льстивые комплименты. Посылая ей свой портрет, он сопровождает свою посылку словами, что он "завидует этому портрету, потому что на нем будут покоиться ее чудные глаза". Елизавета падка на лесть, она относится к Фридриху чрезвычайно благосклонно и в 1743 г. выражает свое согласие с условиями Бреславльского мира, что почти равнозначно принятию на себя гарантий за этот мир. Близится осуществление союза между Пруссией, Россией и Францией, союза, острие которого направлено против Австрии.

Но политика России не прямолинейна. Вскоре после своего восшествия на престол Елизавета ставит во главе правительства человека, пруссофобия которого общеизвестна. Это граф Бестужев-Рюмин, последний "птенец гнезда Петрова". Программой Петра Великого являлся союз между Россией, обеими морскими державами - Англией и Голландией и двумя континентальными державами -Саксонией и Австрией. Эту программу разделяет и Бестужев.

Для Фридриха, привыкшего "делать все самому" у себя в государстве и не терпящего никаких возражений, кажется загадкой, почему Елизавета управляет вместе с вице-канцлером, политика которого идет, по-видимому, вразрез с ее собственной. Какие причины побуждают ее к этому? Когда во главе государства стоит женщина, в причинах этих разобраться невозможно, и немыслимо также определить момент, когда решительный министр окажется головой выше своей повелительницы или, наоборот, потеряет свою голову. Во всяком случае, Бестужев является бельмом на глазу прусского короля.

Приглашение Цербстской принцессы в качестве невесты наследника престола является, несомненно, поражением для Бестужева, который предложил Саксонскую принцессу. Разве поездка принцессы Софии в Россию обставляется такою таинственностью не из тех соображений, чтобы застать вице-канцлера российского врасплох? Но если необходимо застать его врасплох, то это не означает ничего иного, как то, что Елизавета просто боится собственного канцлера и не решается открыто проводить свою волю вопреки его намерениям.