Екатерина Великая. Греческий прожект

Князь Потемкин с неудовольствием перечитал ее письмо. Мудра, что и говорить – мудра Екатерина Алексеевна! Все правильно рассудила… Однако, страшно естьли, кто из сих презираемых ею королей двинет сей час свои войски на Россию. Как она устоит, когда идет таковая война с бешеными турками? Легко сказать – возьми Очаков, когда его солдаты еле-еле отбились от их нападок. Конечно, взяли Березань, но сие ничто противу грозного Очакова. Как она не понимает, что теперь надобно хотя бы притвориться, что она ласкается к Пруссии и Швеции! Не понимает, что боясь потерять императорское достоинство, можно получить новую войну и потерять земли империи! Потемкин с тоской смотрел в окно. Как ему не хватало присутствия Екатерины! Не хватало её взгляда, излучающего тепло, понимания его с полуслова. Впрочем, и слов не надобно было! Ему казалось, что его мысли она знала наперед, когда он их еще и сам не знал. Да, как бы обнял он ее сейчас и услышал ее смех, увидел улыбку… Однако, жаль, что не желает государыня понимать его беспокойство касательно коварных Пруссии и Швеции.

Ночью, при дюжине зажженных свечей, он писал ей:

«Матушка Всемилостивейшая Государыня. Я объехал семьсот верст, ослабел очень. Впротчем болезнь моя становится легче. Будучи в Кинбурне, мог я видеть, сколь неприятельское усилие было отчаянно и сколь потому победа сия важна. Александр Васильевич единственно своим присутствием причиною успеха. Мы потеряли 200 человек убитыми и помершими от ран до сего времяни, а раненых у нас за 600, и много побито и ранено лош адей.

Флот огромный турецкий по малом сражении с нашими вооруженными судами отдалился в море, а потом и совсем ушел. Касательно Очакова будьте, матушка, уверены, что без формальной осады взять его и подумать невозможно. Да и атаку вести надобно со всеми предосторожностьми. Я его смотрел и протчие весьма близко, менее, нежели на пушечный их выстрел. Александр Васильевич при всем своем стремлении и помышлять не советует инако. Генерал Меллер с Корсаковым делают план атаки, который, получа, пришлю.

Много меня заботит помещение войск, а особливо конных, в подкреплении Кинбурну. Тамо на всей стороне никакого жилья нету. Прежде, нежели вступить в зимние квартеры, наведу мосты на Буге и переправлю часть Генерала Каменского до Бендер, а от себя пошлю до Очакова, дабы очистить от их деташемен-тов, какие бы нашлись в поле. В это же время прикажу с моря бомбардировать Очаков. Хорошо, естли б Бог послал, чтобы они испугались. Более ж делать нечего. Больные в Херсоне уменьшаются, но долго не приходят в силу. В Таврическом корпусе много становится. Ожидаю рапортов подробных обо всех дефектах флота Севастопольского с прожектом о построении новых судов и какого рода они быть должны, что представлю в самой скорости. Большой некомплект полков мушкатерских по военному времяни требует скорейшего доставления рекрут. Прикажите, матушка, отправлением, что соберется, немедленно, дабы иметь время их обмундировать и выучить.

Вернейший и благодарнейший

Ваш подданный

Князь Потемкин Таврический

22 октября 1787. Елисавет»