Екатерина Великая. Портрет женщины

Следующим отъездом, о котором никто не сокрушался, было отбытие давнего мучителя Петра – Отто Брюммера. Весной, предшествовавшей свадьбе, семнадцатилетний Петр был наконец формально объявлен совершеннолетним и получил титул правящего герцога Гольштейна. Обладая герцогским титулом, он мог теперь принимать определенные решения. И особенно сильно он хотел избавиться от Брюммера. После того как был зачитан документ, подтверждавший его титул, Петр повернулся к своему заклятому врагу и сказал: «Наконец мое желание исполнилось. Вы слишком долго руководили мною. Я должен предпринять шаги, чтобы отправить вас обратно в Гольштейн как можно скорее». Брюммер старался спасти себя. К удивлению Екатерины, он обратился к ней и просил чаще посещать уборную Елизаветы, чтобы получить возможность переговорить с императрицей. «Я сказала Брюммеру, что ходила туда раз или два, заставала там женщин императрицы, которые удалялись, так что я оставалась одна; я ему сообщила об этом; он мне ответил, что это ничего не значит, и надо продолжать». Екатерина, понимая, что «это могло пойти ему на пользу, но мне не сулило ничего хорошего», ответила графу Брюммеру, что она не хотела бы этого делать. В отчаянии он пытался убедить ее, но безуспешно. Весной 1746 года императрица отправила Брюммера обратно в Германию, назначив ему ежегодную пенсию в три тысячи рублей.

Екатерине нелегко было жить под постоянным присмотром императрицы Елизаветы, но, за исключением ее решительных и совершенно неудачных попыток помочь Марии Жуковой в самом начале своего замужества, юная великая княгиня старалась мириться со своим положением. Петр оказался менее сговорчивым. У него не было особого желания угождать своей тетке. Воинственные и бунтарские настроения часто толкали его на совершение глупых поступков.

Эпизод со смотровыми оконцами служил тому примером. Незадолго до пасхи 1746 года Петр создал у себя в покоях кукольный театр и настаивал на том, чтобы все члены его двора принимали участие в представлениях. С одной стороны комнаты, где он устроил театр, дверь была заделана, потому что она вела в столовую личных покоев императрицы. Однажды, работая над своими куклами, Петр услышал голоса за закрытой дверью. Желая увидеть, что происходит в соседней комнате, он отодвинул ковер и просверлил глазки в двери. К своему удовлетворению, он стал свидетелем частного обеда императрицы и дюжины ее близких друзей. Рядом с его теткой сидел граф Разумовский, который недавно оправился от болезни и был одет по-домашнему, в парчовый халат.

Тогда, уже забыв о всяческой осторожности, Петр пошел еще дальше. Это открытие так взволновало его, что он позвал всех, чтобы они тоже посмотрели в эти «оконца». Слуги уселись на стульях, табуретах и лавках перед дверью со множеством отверстий, создав импровизированный амфитеатр, и наслаждались спектаклем. Когда Петр и его приближенные закончили просмотр, он пригласил Екатерину и ее фрейлин взглянуть на столь выдающееся зрелище.

«Он явился пригласить Крузе, меня и моих женщин зайти к нему, дабы посмотреть нечто такое, чего мы никогда не видели. Он нам не сказал, что это такое, вероятно, чтобы сделать нам приятный сюрприз. <…> Войдя, я спросила, что это такое, он подбежал ко мне и сказал, в чем дело; меня так испугала и возмутила его дерзость, что я сказала ему, что не хочу ни смотреть, ни участвовать в таком скандале, который, конечно, причинит ему большие неприятности, если тетка узнает, и что невозможно, чтобы она этого не узнала, потому что он посвятил по крайней мере двадцать человек в свой секрет».

Когда группа, смотревшая через отверстия, увидела, что Екатерина отказывается это делать, они стали расходиться по одному. Петр сам немного испугался и продолжил заниматься своими куклами.