Екатерина Великая. Портрет женщины

Григорий все еще ждал возобновления переговоров на Балканах, когда получил срочное письмо от своего брата Алексея из Санкт-Петербурга, в нем сообщалось, что Екатерина взяла себе нового любовника, гвардейского офицера, которого Алексей описывал как «приятной наружности, обходительного и совершенно никчемного». Глава российской делегации тут же оставил мирные переговоры и поспешил обратно в Санкт-Петербург. На окраине города он был остановлен: по приказу Екатерины ему было велено удалиться в свое поместье в Гатчине. Предлогом послужила прошлогодняя вспышка чумы, из-за которой все путешественники с юга должны были пройти через карантин, прежде чем им будет дозволено проехать в столицу. На самом деле Екатерина боялась Григория. Она велела повесить новый замок на дверь и окружила свои покои верными солдатами. Но даже находясь под усиленной охраной, она вздрагивала от легкого шороха и была готова броситься в бегство из страха, что это Григорий явился к ней. «Вы не знаете его, – говорила она. – Он может убить меня и великого князя Павла».

Из Гатчины Орлов умолял о встрече с ней. Она отказала, но послала ему письмо, сообщив, что он должен быть разумным и ему стоит отправиться в путешествие для поправки здоровья. Григорий возражал, он никогда не чувствовал себя лучше. Она попросила вернуть ее миниатюрный портрет, усыпанный драгоценностями, который он носил у сердца. Орлов отказался отдать портрет, но выслал бриллианты из оправы.

Через четыре недели «карантина» Орлов внезапно появился в обществе и стал вести себя так, словно ничего не случилось. Он притворялся, что не замечает, что Васильчиков выполняет его обязанности, даже шутил и снизошел до того, что подружился с новым фаворитом, громко его хвалил на людях и посмеивался над собой. И когда однажды вечером императрица в присутствии всего двора, включая Орлова, подала Васильчикову руку, чтобы тот сопроводил ее в покои, он густо покраснел. Никто не знал, как реагировать. В тот момент Орлов понял, что миловидное «ничтожество» одержало победу. Он знал, что Екатерина не была влюблена: она взяла этого молодого человека по той же причине, по которой он коллекционировал любовниц – ей нужен был компаньон, всегда послушный и всегда готовый выполнять ее прихоти. Понимая, что его собственное положение становится смехотворным, он подал прошение отправиться в путешествие. Екатерина согласилась без единого упрека в его адрес. Перед отъездом Орлов принял награду в виде дополнительной внушительной суммы и права пользоваться титулом светлейший князь Римской империи.

Сразу после отъезда Орлова при дворе установился мир, за который Екатерине приходилось платить скукой. Васильчиков был красив, но его интеллект и личные качества оказались настолько ограниченными, что ей было не о чем с ним говорить. Екатерина, устававшая за день от государственных дел, хотела, чтобы в часы досуга ее развлекали и отвлекали интеллектуальными беседами. Васильчиков не обладал подобным умением, и она вскоре поняла, что связала себя со скучнейшим человеком, не способным рассказать что-либо интересное или забавное. Он очень старался. Был внимателен, исполнителен, хорошо одет, имел прекрасные манеры. Но ничего не помогало: она находила его невероятно скучным, и впоследствии это стало для нее просто невыносимым. Позже фавориты, выбранные императрицей за физическую привлекательность, должны были также обладать выдающимся умом, или, по крайней мере, быстро обучаться. У Васильчикова не было ни способностей, ни перспектив. Те двадцать два месяца, что он пребывал в качестве фаворита, были отмечены самыми напряженными, тяжелыми и тревожными событиями за все правление Екатерины: раздел Польши, война с Турцией, восстание Пугачева. Ей нужен был кто-то, с кем она могла бы поговорить, кто предложил бы ей если не политические и военные советы, то хотя бы поддержку и утешение. Васильчиков на это был не способен, и это понимали все.

Таким образом, именно Васильчиков, а не Орлов оказался главной жертвой переворота в будуаре, и никто не знал этого лучше, чем сам несчастный фаворит. Он оказался достаточно чувствителен, чтобы понимать, насколько был скучен императрице, и что все рассматривали его как временную фигуру. Его робкий, покладистый нрав, который прежде считался одним из главных его достоинств, сменился сварливым и мрачным расположением духа. Рассказ Васильчикова о жизни с императрицей похож на жалобы брошенного ребенка:

«Я был для нее всего лишь мужчиной-кокоткой, именно так со мной и обращались. Мне не позволяли принимать гостей или выезжать куда-либо. Если я просил за себя или кого-то, она не отвечала на мои просьбы. Когда я хотел получить орден святой Анны, я обратился к императрице. На следующий день я обнаружил в моем кармане тридцать тысяч рублей. Таким образом, она всегда заставляла меня замолчать и уйти в свои покои. Она никогда не снисходила до того, чтобы обсуждать со мной дела, которые меня волновали».