Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Записки императрицы:

15 июня состоялось торжественное перенесение праха Вольтера с площади Бастилии. Останавливались и осыпали его золоченую статую у дверей Королевской музыкальной Академии, у дома г. де Виллета, засим у театра Французской комедии, церкви св. Женевьевы и, наконец, останки были положены в Пантеон.

* * *

Великий князь Павел Петрович с женой Марией Федоровной имели два собственных двора: у цесаревича — Гатчина, у Великой княгини — Павловск. Помимо того, Великокняжеское семейство имело дворец на Каменном острове в Петербурге, такожде апартаменты в Зимнем и Царскосельском дворцах. Надобно отдать дань справедливости: они не были обделены императрицей ни деньгами, ни подобающим их сану почетом. Однако Великого князя не переставало мучить чувство, что он несправедливо обделен материнской любовью. Ложась вечером в постель и просыпаясь по утрам, он думал об одном и том же: за что? Ладно, мать не уступает ему, законному наследнику, трона. Ладно! Но отчего она всю жизнь так не ласкова, так холодна к нему?

— Павел Петрович, — тщилась объяснить ему Екатерина Нелидова, — сами посудите: разве вы одинаково любите Александра и Константина, как остальных детей? Вы не можете любить их сильно, понеже вы их не воспитывали. То же самое произошло и с вашей достойной матушкой, коей не дали вас растить. Она же даже не могла видеть вас неделями и месяцами!

— Хотя бы притворялась, что ли, — буркнул цесаревич.

— Государыня слишком горда, чтобы притворяться и лгать.

— Вот именно: горда! И не говори уж, что она достойная! Что в ней достойного? Меняет полюбовников, как перчатки! И это императрица православной страны!

Нелидова спокойно отвела глаза.

— Ваше Императорское Высочество, как христианин, вы не можете судить свою родительницу! На то есть Господь Бог. Ему судить! Не судите и не судимы будете, — напомнила она ему библейскую заповедь. Павел поморщился:

— Не будем об оном. Согласен. Но то, что моя матушка бездушна и вероломна, никто меня не сможет переубедить! — сказал он и, грохоча подкованными сапогами, направился к выходу. Остановившись в дверях, он сказал:

— До свидания, сударыня. Я уезжаю в Гатчину. Вернусь через день.

Нелидова, хмуря брови, направилась в свою, отведенную ей в Павловском дворце, комнату. В дворцовых покоях тихо сновали, переговариваясь, нарядные придворные дамы и многочисленные лейб-медики Марии Федоровны в черных сюртуках. Великая княгиня, почти всегда была в тягости, рожая детей каждые два года. Посему, во дворце жили акушеры и другие нужные ей и детям медикусы.

— Пресвятая Богородица, спаси нас, — прошептала Нелидова, обратив свои глаза к иконам в углу своей комнаты. Присев на диван, вздохнула:

— Ох, уж эта Гатчина! Гадина, а не Гатчина!

Не нравилась ей сия вотчина Его Высочества, коий обыкновенно ездил туда верхом со своим фаворитом, неприятным ей, камердинером и личным брадобреем Великого князя — Кутайсовым. Гатчина представляла собой маленький военный лагерь. Когда-то, в далекой юности, Павел, как он сам поведал ей, получил из рук матери звание генерал-адмирала Российского флота, и тогда же, в Гатчине был расквартирован морской батальон, а вслед за тем, на гатчинских прудах появились парусные корабли. Начались учебные плаванья и, особливо любезные сердцу наследника, морские парады. Позже, Павел стал шефом Кирасирского полка — отборной тяжелой кавалерией. Павел Петрович восторженно и с увлечением рассказывал своей подруге, как в Гатчине появился эскадрон кирасир, и как, со временем, он разместил в своей резиденции небольшую армию, состоявшую из шести батальонов пехоты, егерской роты, четырех полков кавалерии — драгунского, гусарского, казачьего и жандармского, а также из двух рот конной и пешей артиллерии. Его Высочество весьма сожалеет, что вся его армия насчитывает всего лишь две тысячи солдат и матросов, двести пятьдесят унтер-офицеров и тринадцать обер- и штаб-офицеров, что равняется полному штату лишь одного полка.

Не нравилось Екатрине Нелидовой, да и Марии Федоровне, не говоря ужо об императрице, что главным занятием гатчинского войска, одетого в темно-зеленые мундиры прусского образца и живущего по уставам армии Фридриха Второго, были строевые учения, смотры, разводы и парады. Все гости, попадая в Гатчину, примерно удивлялись, как сильно — с будками, шлагбаумами, кордегардиями и гауптвахтами, Гатчина напоминает прусскую столицу — Берлин. Все ведали, что государыне особливо не нравилось, что ее внуки — Александр и Константин, из Великих князей постепенно превращались под руководством их отца во взводных командиров.

* * *