Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Приверженцы Светлейшего князя Потемкина, удивляясь появлению Платона Зубова в роли фаворита, называли его ничем не значившим молодым повесой. Князь же Таврический, прознавши о новом любимце государыни, доверил своему близкому другу, заведовавшим его канцелярией, Михаилу Антоновичу Гарновскому, разведать, чей ставленник сей Зубов. В короткий срок Гарновский выяснил, что отец Зубова, бывши другом обер-прокурора Александра Вяземского, такожде знаком с графиней Анной Никитичной Нарышкиной. Основным же протектором нового фаворита был ее родственник, Салтыков Николай Иванович — главный воспитатель внуков Екатерины. Все они, однако, как стало известно князю Потемкину-Таврическому от Гарновского, беспрестанно внушали Платону Зубову и его отцу иметь к его Светлости Потемкину достодолжное почтение. Еще Михаил Антонович узнал, что до того, как произошел «случай» с новым фаворитом, Зубов-отец был управляющим одним из имений Николая Салтыкова. Опричь того, занимал пост вице-губернатора в одной из провинций. Как токмо Платон Зубов оказался в фаворе, отца тут же перевели в Петербург — обер-прокурором Первого департамента Сената, ведавшего важнейшими вопросами государственного управления. Здесь новый обер-прокурор успел проявить себя человеком умным, но злым, недобросовестным и охотником до взяток. Одним словом: «волосом сед, а совести нет». Благодаря сыну, ему сходят с рук некоторые его злоупотребления. Когда Зубов-отец появился в Петербурге, здесь в Конной гвардии уже служили и все его сыновья, коим покровительствовал все тот же Салтыков.

Почти одновременно с Зубовым-отцом в Петербурге появились его жена и дочери. Все Зубовы были представлены императрице. Михаил Гарновский выяснил и то, что особливое расположение и сердечность императрица оказала самому младшему из братьев — семнадцатилетнему Валериану, юноше, обладающему таковыми достоинствами, как смелостью, открытостью, веселостью и, что Платону Зубову не понравилось аттенция императрицы к младшему брату. Вот почему, опасаясь успеха Валериана, он добился отправки его в действующую армию к князю Потемкину.

Когда юный подполковник Валериан Зубов появился в Яссах, в ставке Светлейшего, тот уже доподлинно много чего знал о новом фаворите императрице. Однако оная перемена особливо не волновала Потемкина, ибо он был уверен, что новый любимец государыни никак не сможет соперничать с его персоной. Светлейший князь давно привык к тому, что не является единственным фаворитом императрицы, но был уверен, что никто не сравнится с ним ни по силе многолетнего влияния на Екатерину, ни по плодам его деятельности на благо Российской державы. На самом деле: где были ныне Завадовский, Зорич, Корсаков, Ермолов, Мамонов и другие, пытавшиеся соперничать с ним? Поелику никто и не ждал, как и сам Потемкин, что молодой флигель-адъютант, проведший несколько ночей с императрицей, рекомендованный враждебным ему Салтыковым, сможет вытеснить из ее сердца венчанного мужа и соправителя.

Приезд Валериана Зубова не заставил самоуверенного князя Таврического изменить свой обычный, как со стороны казалось, праздный образ жизни. Он ничуть не опасался, что брат фаворита, находясь рядом, в его ставке, сможет повредить ему во мнении императрицы, оказываясь вольным или невольным свидетелем его разнообразной деятельности в Яссах. И, хотя из Петербурга приходили все новые доказательства чрезмерного влияния Зубова на императрицу, Потемкин не спешил в столицу, понеже от наблюдательного Михаила Гарбовского, он узнал, что Зубов ничего из себя не представляет. Стало быть, покинет свой пост, как токмо он, Светлейший князь, захочет избавиться от него.

Однако, судя по письмам, где Екатерина взяла себе за правило непременно упоминать о своем новом любимце, она, допрежь была отменно довольна им. Вел себя Зубов, как писала Екатерина, скромно, выказывал ей искреннюю любовь и трогательную заботу. Что еще надобно, молодой душой, но все же стареющей женщине? Недавно, желая укрепить положение Зубова, Екатерина написала Потемкину, что Платон Александрович весьма скромен и был бы доволен, естьли бы получил звание корнета. В конце сентября Светлейший, пойдя ей навстречу, написал «Записку к докладу»:

«Как нет теперь командира, отсудствием моим, в Кавалергардском корпусе, то всеподданнейше прошу о пожаловании в Корнеты Вашего Императорского Величества флигель-адъютанта Зубова.»

Чему Екатерина весьма обрадовалась и написала ему благодарственное письмо.

* * *