Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922

Жена передала мне эту фразу. Но как решиться все продать и бросить службу в банке только на основании совета юного полковника?!

Во время моего последнего пребывания в Омске под Екатеринбургом на отдых расположился Литовский уланский полк, квартировавший ранее в Симбирске, где мы часто устраивали для офицеров вечеринки и обеды, а для симпатичного командира, князя Туманова, и картишки.

Конечно, все уцелевшие офицеры, знавшие нас, приехали с визитами, и наш дом вновь наполнился веселым звоном шпор. Из прежних офицеров полка частенько бывали фон Братке, Федоров, Ключарев. Познакомились мы и с их молодыми женами и новым командиром полка, красавцем Ашаниным. Последний обратился к моей жене с просьбой принять на хранение два полковых штандарта. Жена дала согласие, и мы поместили в кладовой нашего банка два огромных ящика.

Советы Тюнегова остались в памяти, почему я предложил жене проехать со мной в Омск и осмотреть как город, так и те две комнаты, что я приказал отделать для себя в помещении банка.

– Если, – говорил я, – ты найдешь возможным поселиться там, то я исполню просьбу Михайлова и переселюсь в Омск, отказавшись от Екатеринбурга, и, получив теплушку, перевезу большую часть нашей обстановки.

Жена согласилась, и в конце мая мы поехали в Омск с дочуркой. Эта поездка особенно улыбалась жене. Толя уже находился в юнкерском училище, и предстояло свидание с ним.

Поэтому, не откладывая, мы воспользовались даровым проездом в вагоне Государственного банка и двинулись в путь.

В Омске нас встретил Мика, призванный на службу прапорщиком запаса артиллерии. Ему тогда исполнилось пятьдесят пять лет.

Моим спутницам Омск понравился, особенно приятна была для них уличная сутолока…

Квартира оказалась тоже приемлемой.

Жена с радостью повидалсь с симбирцами: с семьей доктора Крузе, с доктором Грязновым, который после нашего отъезда из Симбирска развелся с женой Елизаветой Александровной, был где-то на западе врачебным инспектором и, наконец, перевелся в Омск, где успел жениться на очень миловидной докторше. У него, как у хорошего акушера, большая практика.

Он, разыскав нас, настоятельно просил в этот же вечер побывать у него, пообещав собрать симбирских знакомых. В Омск он попал еще до Гражданской войны. Квартира у него приличная. Обстановка тоже хороша, и я радовался за приятеля. После тяжелой семейной жизни с первой женой он был теперь счастлив.

В этот приезд я вторично посетил «дворянский монастырь» Белякова, где ютились многие симбирские дворяне. Ему каким-то чудом удалось угнать из своего имения целый табун, чуть ли не сто голов чистокровных лошадей, и с большим успехом пускать их здесь на бегах.

Я был счастлив, что мне удалось ему помочь финансово, учтя векселя на девяносто тысяч рублей.

«Дворянским монастырем» называлась его небольшая квартира, в которой ютились: Леонид Иванович Афанасьев, Дубровин, князь Александр Николаевич Ухтомский и Саша Мещеринов. Приятно было их повидать и вспомнить старое привольное житье.

Частенько забегал к нам милейший Владимир Александрович Варламов. Встретился я и с Михаилом Михайловичем Головкиным. Он пировал со своими сослуживцами на пароходе и поздравил меня с проведенной реформой уничтожения керенок.

– Мог ли я думать, когда мы жили в Симбирске, что вы окажетесь таким финансовым деятелем? Когда я вас слушал на съезде, то просто руками разводил – так много вы сообщили нам интересного и нового.

В этот же приезд я встретил на улице Федора Александровича Головинского, занимавшего во время революции должность симбирского губернатора, за что большинство беженцев относились к нему не вполне дружелюбно. Он постарел и пополнел. Встретил я в сквере и знаменитого Васеньку Теплова, сильно обрюзгшего, но мало изменившегося. Он всех ругал, по-прежнему пил и скандалил.

Побывал на завтраке и у Николая Александровича Мотовилова. Он жил с семьей в отдельном домике. В Омск Мотовилов перебрался в начале революции, сбежав со своего вице-губернаторского поста и заняв здесь должность страхового инспектора. Его жена еще сильнее располнела, а дочурка превратилась в юную красавицу с целым хвостом поклонников.

Он намеревался заняться колбасным делом и просил кредит на оборудование колбасной фабрики.

– Что же, Николай Александрович, дело, конечно, хорошее, но немного не вовремя начинаете.

– Почему не вовремя?

– Потому, что надо было об этом думать год тому назад. Теперь вы были бы миллионером. Начинать же сейчас нельзя, ибо слишком неопределенно и неустойчиво политическое положение.

– Что вы хотите этим сказать?

– Хочу сказать, что моя вера в конечный успех Омского правительства начинает колебаться.

– Полноте пораженчествовать, – вмешался в разговор Гельдшерт, товарищ прокурора Симбирского суда, сын старика Гельдшерта, которого солдаты разорвали на станции «Инза», – я и мысли не допускаю о победе большевиков.

В этот же приезд удалось повидаться и с Эбулдиновым. Дмитрий Михайлович устроился в Министерстве юстиции и продолжал заниматься адвокатурой. Он почти не изменился, но зато сильно постарела его жена Анна Ивановна.