Екатеринбургский цирюльник

Вадим взял альбом в руки, и, положив на него ладони, закрыл глаза. Через мгновение в его голове появились четкие картинки. Вадим видел маленького мальчика, который держался за руку мужчины. Этот мужчина показался ему очень знакомым, и не просто знакомым, а родным. Он что-то говорил, но Кныш не разбирал слов. Вот он уже бежит навстречу молодой женщине и попадает в ее объятия. Вадим ощутил на себе не только силу тех объятий, но и почувствовал едва уловимый запах духов, перемешанный с запахом тела. Боже, какой же родной он был, этот запах, окутавший его приятным теплом. Как же хотелось раствориться в нем. На смену детскому блаженству через мгновение пришел страх. Женщина, еще недавно обнимавшая его, лежала в гробу. Ее трудно было узнать, но Кныш понимал, это она, его мать. По щекам катились слезы, хотелось кричать, но не было сил. Вадим почувствовал дрожь во всем теле, дрожь и холод. Все тот же мужчина, но осунувшийся и постаревший, положил на трясущееся плечо подростка свою руку и пытался увести его от матери.

Картинки снова начинают мелькать в голове с такой скоростью, что Кныш не успевает разобрать, что происходит. Вот он снова видит мальчика, но это уже не тот мальчик, он гораздо младше. Ребенок протягивает ему свои ручонки и тут же исчезает. А перед глазами возникает жуткое зрелище. Пламя, охватившее какой-то деревенский дом, девушка, стоящая перед ним на коленях. Она хватает его за ноги и что-то кричит. В этом истерическом крике было столько боли и отчаяния, что Кныш, даже не разбирая слов, понял – это были слова мольбы, которые сменились обвинениями. Тут же они четко и ясно прозвучали в ушах. Но, перед глазами уже была другая картина. Женщина, похожая на ту, убитую горем девушку, находится с ним в какой-то машине. Он чувствует резкий запах бензина, видит ее безумное лицо.

– Ты, только ты виноват в гибели нашего сына! Слышишь? Ты! – эти слова сменяются страшным воплем.

В машине вспыхивает пламя. Оно мгновенно охватывает весь салон. Кныш не чувствует боли. Понимая, что женщине уже не помочь, он пытается выбраться сам. С трудом открыв дверь, мужчина вываливается наружу. Перед глазами чернота. Чернота и холод.

Кныш отдергивает руку от альбома и открывает глаза. Его тело, мокрое от пота, слегка потрясывает. Какое-то время мужчина еще приходит в себя, после чего поворачивается к Орловой.

Та все это время сидела, не проронив ни слова, не пытаясь вернуть Вадима к реальности. Она, словно онемела, и смотрела на Вадима широко раскрытыми глазами.

– Я знала. Я знала, – произнесла Анна, выйдя из ступора.

– Что знала?

– Я знала, я была уверена, – повторила она. – Ты должен был вспомнить. И не говори мне, что сейчас этого не произошло.

– Ты хотела мне что-то рассказать. Я слушаю тебя.

– Что ты вспомнил? Скажи. Ты узнал себя?

– Сначала я хочу послушать тебя. А выводы будем делать после.

– Хорошо.

Орлова в подробностях изложила свою историю.

Чуть больше двух лет назад она познакомилась с Игорем Збруевым, хозяином этой квартиры. Эта встреча произошла на Дне рождения их общего знакомого и сослуживца Игоря, Семена Ермакова.

– Я была счастлива. Мы готовились к свадьбе. Но она так и не состоялась. Игорь исчез. Тогда мы немного повздорили. Он не смог поехать к моим друзьям, потому что его служба была на первом месте. По крайней мере, тогда мне так казалось. Конечно, я на него обиделась и ждала извинений. Лишь спустя несколько дней я сама приехала сюда и поняла, что что-то не так. Нет, он не сбежал от меня, нет, он не бросил меня, он просто пропал. Куда-то ушел, или уехал, и пропал.– Анна замолчала на минутку.

– А ты искала его? – спросил Кныш.

– Конечно. Мы с Семеном делали все, что могли.

Вадим, вдруг, поднялся и вышел в прихожую. Подойдя к шкафу, он отодвинул дверь. Там, внутри, на плечиках висела форменная одежда службы МЧС. Мужчина достал костюм, и, осмотрев его со всех сторон, приложил к себе.

Картинки пошли сразу, одна сменяя другую. Отдельными яркими вспышками жизненные эпизоды хозяина этой квартиры то появлялись, то исчезали, словно, кадры из кинофильма. Одни были более четкими, другие, появившись на секунду, тут же исчезали. Многоголосным эхом отдавались в ушах слова, смысл которых не возможно было разобрать. Кныш резко открыл глаза. Видения исчезли, оставив после себя сильнейшую головную боль. Через минуту стихла и она.

– Вадим, тебе лучше присесть, – услышал мужчина.

Анна вырвала из рук Кныша костюм и вернула его на место.

– Что происходит? Что за приступы? Посмотри на себя, тебя всего трясет.

– Все нормально. Мне уже лучше. Такое бывает, я уже говорил, – произнес тот и вернулся в гостиную.

– Я уже пожалела, что привезла тебя сюда, – продолжала девушка, растерянно глядя на него.

– Не стоит ни о чем жалеть. Все ты сделала правильно. Теперь я начинаю все понимать.

– Что именно? – спросила Орлова.