Ехал грека через реку

– Между прочим, – продолжала Ася, – в стране Нянландии маленькие девочки помогают своим няням. Встав рано утром, они надевают носочки, чистят зубы и бегут вприпрыжку к своим родителям. «Папа, папа, – ангельскими голосами воркуют они, – пожалуйста, разрешите мне убрать за собой игрушки…»

– Я учу буквы, – с важностью объявила Ева.

– А вот между прочим в стране Нянландии, – гнула свою линию Ася, – маленькие девочки сами читают книжки своим няням. После ужина они чистят зубы, надевают пижаму и с книжкой в руках бегут к своим…

– Ну хватит, – взмолился Адам, вырвал у Аси метелку и за руку отвел ее на кухню. – Сидите спокойно, я приготовлю вам какао.

– Между прочим…

– И молча. Спокойно и молча.

Ася замолчала, надувшись.

Адам принялся считать про себя.

– Между прочим, – взорвалась она на четырнадцати, – я терпеть не могу пенку от какао.

– Понял. Без пенки.

– В садике меня тошнило от этой пенки. И еще от тушеной капусты. И от вареной моркови. И от горохового супа.

Адам терпеливо слушал.

– Я вообще не понимаю, для чего варить эту морковь. Разве она плоха в сыром виде? Дети должны много грызть, чтобы их челюсть тоже росла. Иначе потом зубы просто не поместятся во рту, и придется носить брекеты. Ева мало грызет! Завтра же купите ей килограмм моркови.

– Ну что у вас случилось? – спросил Адам, поставив перед нею большую кружку и непрерывно помешивая какао ложечкой, чтобы избежать появления тошнотворной пенки.

– Ничего у меня не случилось! Что у меня могло случиться? Разве я похожа на человека, с которым что-то случается?

– Ася!

Она посопела, следя за движением ложечки.

– Ваша семейная санта-барбара вывела меня из душевного равновесия, – неохотно призналась Ася, – секретные дети, несчастные женщины, разлученные братья. На сцену выходят трое индийцев и начинают весело, но грустно танцевать. Ганг, твои воды замутились!

– Кажется, мы вплотную приблизились к морально-этической пропасти. Собрались идти признаваться?

– Как признаваться? – снова разозлилась Ася. – Отец моей козявочки женат. У него дети. Я буду совершенно неуместна со своими новостями. Дорогой, помнишь, мы спели дуэтом на встрече выпускников? Так вот, у тебя смычок, у меня скрипочка, и ты скоро станешь папой. Та-дам, он стреляет мне в грудь из театрального пистолета, и алые ленты розой распускаются на белом платье.

– Значит, решили не признаваться?

– Как не признаваться? Чтобы в итоге меня все возненавидели? Представляете, через двадцать лет моя козявка случайно встречается со своим отцом, видит его глаза и восклицает: ах боже, у меня точно такие же три крапинки на радужке! Потом они начинают сверять родинки, а потом находят меня и – та-дам – стреляют вдвоем из театрального пистолета! Ну про белое платье вы помните.

Адам молча поднял кружку и поднес ее к губам Аси. Она послушно сделала несколько глотков.

Кажется, в минуты душевных терзаний его няня несла ахинею.

– Бросим монетку? – предложил Адам.

– Бросим, – согласилась с ним Ася. – Меня с Астрономической башни. Как так может быть, что у меня два выхода и оба неправильных? Тоннель – смотри Туннель. Туннель – смотри Тоннель.

– Компромисс, – поднял руку Адам. Ася великодушно кивнула, позволяя ему продолжать. – Вы идете сдаваться, говорите про скрипочку и смычок, но ради всего святого, забудьте о театральном пистолете. Просто информируете о факте беременности.

– А он такой: да это вообще не мой ребенок.

– Идеальный расклад. Тогда вы разворачиваетесь и уходите.

– А если он решит проявить ответственность? – засомневалась Ася.

– Тогда вы предъявляете меня. Скажите – вот человек, который прокормит ребенка и позаботится обо всем необходимом. Нам ничего не надо, у нас все хорошо. Ваша совесть спокойна, совесть смычка спокойна, а в мой дом возвращается покой.

– Вы что, собираетесь со мной? – поразилась Ася.

– Между прочим, – наставительно провозгласил Адам, – в стране Нянландии хороших людей в беде не бросают.

– Пафос-пафос-пафос, – замахала руками она и на той же ноте продолжила: – Пенка-пенка-пенка!

Адам пожал плечами и залпом допил какао. Вместе с пенкой.

– Фу, – ужаснулась Ася.

Глава 12

В последнее время Вика редко поднималась наверх, словно старательно игнорируя все, что было связано с Асей и Евой. Она не пыталась подружиться с его дочерью, перестала ерничать по поводу нелепого выбора няни и вела себя так, будто бы все шло по-прежнему.

Но известие о семейном ужине с Линаром что-то взорвало внутри этой сдержанности.

– Не понимаю, – сердито воскликнула Вика, – почему тебе стрельнуло в голову встречаться с ним сейчас, когда мы твердо стоим на ногах. Ты помнишь, как тяжело мы раскручивались? Как я просила тебя обратиться за помощью к своей семье? Вот если бы ты пять лет назад поужинал с Линаром и уговорил отдать маркетинг его фирмы нам на аутсорсинг…

– Это не имеет ни малейшего отношения к бизнесу, – обескураженно ответил Адам, – это… дела семейные.

– Да с чего вдруг ты вспомнил о брате, который знать тебя никогда не хотел!

– Из-за Евы. Я хочу, чтобы она познакомилась с родственниками.