Ехал грека через реку

Она зашипела. Пчелиный рой внутри ее разворачивал свои боевые жала.

– Что это за разговоры такие! Для кого я целый вечер распиналась и цитировала классику? Что значит – нравлюсь? Я что, новая сковородка?

– Почему сковородка? – озадачился Адам.

Эта форма гнева была ему знакома, и он знал, что в итоге все закончится пылесосом или шваброй, а не собранным чемоданом. Поняв, что избежал самого страшного, Адам немного успокоился.

Все обойдется.

Ему не оторвут, как богомолу, голову за поцелуи.

– Какая еще сковородка, – совсем рассердилась она и принялась наступать на него. – Не морочь мне голову! Сколько раз нужно говорить, что я не собираюсь ни с кем встречаться. Тем более с таким, как ты!

– С каким? – Адам уже почти решил спасаться бегством, но остался на месте. Ему было интересно, что она сделает, когда закончит свое наступление.

– Молодой! Красивый! Богатый! Добрый! Ужас!

– Ладно, – Адам решил не оспаривать столь очевидные недостатки. Асин указательный палец пребольно уткнулся ему в грудь. – Рано или поздно я стану старым. И постараюсь обеднеть, если это так важно.

– Я не целуюсь с детьми! – рявкнула Ася, и Адам осторожно перехватил ее палец, пока он не проткнул в нем дырку. Легко поцеловал маленькую подушечку. – Ты… – она выдохлась, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. – Я действительно нравлюсь тебе? В самом деле? По-настоящему?

Адам сглотнул. Любой ответ на этот вопрос расстроил бы ее, и он решил выбрать правду.

– Да. Очень.

– Забудь об этом, – зажужжал пчелиный рой. – Никакого нравличанья. Даже слова такого нет!

– Ася, пожалуйста…

Он и сам не знал, о чем ее просил. Дать ему шанс? Стать другим человеком? Обнулить весь жизненный опыт? Что он хотел, чтобы она сейчас сделала?

Он так давно привык никого ни о чем не просить, что и сам испугался силы своего отчаяния. Если бы Адам знал, что это поможет, он мог бы умолять Асю, как семилетний мальчишка в супермаркете уговаривает маму купить игрушку.

Сам он так никогда не делал, конечно. Адам даже родителей старался не беспокоить, но сейчас ему было очень надо.

Ася вырвала у него свой палец и приготовилась к новому нравоучению, но увидела выражение его лица и замолчала.

– У вас сейчас глаза, как у адской гончей, – произнесла она с опаской. – Они пылают красным огнем. Вы что, действительно робот? Провода перемкнуло?

– Ты знаешь, на ком меня перемкнуло.

– Ну с этим надо что-то делать, – деловито проговорила Ася, и пчелиный рой с недовольным ворчанием улегся на покой.

– Очень надо, – мольба все-таки выплеснулась из него, не в состоянии удержаться внутри. Ася была как ртуть, ежесекундно меняя форму и не теряя своей сути. Адам мог бы любоваться сменой выражений ее лица несколько столетий.

– Мы можем… – она взметнула на него выцветшие за лето ресницы, и лукавые огоньки в ее взгляде рассыпались мурашками по коже Адама, – иногда целоваться. И обниматься. Пока вас не разомкнет обратно.

Или пока не разнесет на молекулы от самоконтроля и целибата.

Однако, по меркам Аси, это предложение было более чем щедрым. И ему было даже плевать, если оно было вызвано всего лишь жалостью или чем-то таким. Рано или поздно или Адам переубедит Асю, или Ася просто доконает Адама. Сейчас казалось, что между хеппи-эндом и драмой нет большой разницы.

Ася положила ладонь на его щеку, заглядывая в лицо.

– Я не буду прятаться, – пообещала она. – Я буду играть в друзей, которые… немного больше, чем друзья. Я смогу притвориться, что это совсем не страшно.

Слова медленно достигали сознания Адама, потому что его взгляд был прикован к губам, которые покраснели и чуть-чуть припухли.

– Прости, я побреюсь, – сказал Адам с сожалением и легонько подул на них.

Она зажмурилась, как будто ей в лицо ударил штормовой ветер. Потом приоткрыла один глаз.

– Не надо, – пролепетала она, – мне нравится, что твои губы нежные, а щетина покалывает. Это приятно.

И отошла на несколько шагов, словно опасаясь, что он набросится на нее снова.

Он мог бы, пожалуй. От таких слов любой бы потерял рассудок.

Но Адам остался неподвижным.

В конце концов, он только что уцелел во время землетрясения. Ему нужна была передышка перед новым сражением.

– Признайся честно, ты подкупил свою дочь? – спросила Ася подозрительно. – Подговорил ее оставить нас одних?

– Ева гениальный ребенок, – очень спокойно ответил Адам.

Она недоверчиво покачала головой.

– Пойду проверю этого гениального ребенка, – сказала она. – Не ходи за мной. Мне надо…

– Не придумывай, – Адам ухватил ее за руку и потащил к кровати. – Я могу себя контролировать лучше всех в мире.

– Все-таки молодость – такой ужасный возраст, – жаловалась она, следуя за ним. – Ты просто творишь всякую фигню и не думаешь о последствиях. Делаешь, что тебе в голову взбрело. Никакой ответственности.

– Я очень ответственный, – заверил Адам, укладывая ее в постель.

– Как можно было взять и на ровном месте так усложнить нам жизнь! Эмоции – это самое страшное орудие человечества.

– Конечно, – он стянул с нее носки и накрыл одеялом. Ася сразу повернулась к его стороне кровати.