Эхо

– Да, ты права, – Эхо почесал голову своим шлемом. Покрасневшие от холода нос и уши не придавали ему солидности, но в шлеме было совсем ничего не видно. Парень немного помялся, а потом продолжил. – Только сегодня задумался о том, как же долго мы с тобой вместе. Я и представить не мог, что проживу столько. А ты… Ты ведь еще старше.

– Ну спасибо!

– Да я не об этом. Просто я недавно читал про привычку людей заводить домашних животных.

– И? – с полным непонимания лицом Мира посмотрела на своего спутника.

– Там было написано, что они, питомцы, для нас – страница в жизни, а мы для них – и есть вся жизнь.

– Чувствуешь себя питомцем?

– Да. Ты для меня целая жизнь.

Голограмма отвела смущенный взгляд, а Эхо продолжал пристально смотреть на нее, словно ожидая ответа. Девушка старалась выиграть как можно больше времени, чтобы собраться с мыслями и успешно парировать выпад парня. Но в ее голову так ничего и не приходило.

Символы в глазах Эхо сливались с окружением, становясь едва заметными. Он снова чувствовал себя мальчишкой, что мог в любой момент умчать на своем скауте через поля высокой травы далеко, глубоко в заросли высоких деревьев. Кровь начала вновь разогреваться, толкая парня сделать следующий шаг.

Однако травелатор заставил Эхо шагнуть в огромный сугроб, что собрался на выходе с ленты. Голограмма Миры засмеялась, глядя как юноша барахтается в снегу, и рывком переместилась на ровную поверхность.

– Смешно тебе, да? – Эхо разгребал снег, что был ему по пояс. В снегу теперь было все, он забился под броню, набил полную скорлупу шлема. Плотно залез в ботинки.

Юноша ругался, а девушка смеялась, глядя на то, как он нервничает из-за происходящего. – Эхо, расслабься! Это же весело.

Мира сделала вид, что поднимает в руки снег и комкает из него шарик. Одно легкое движение и воображаемый снежок уже летит в Эхо. Парень с недоумением смотрел на происходящее, пока с того же направления не прилетел настоящий снежок. Плотный шарик ударил Эхо в грудь с такой силой, что броня хрустнула и парень от удара свалился в сугроб, собранный лентой.

Девушка испуганно подбежала к Эхо, переживая за его состояния. Стоило только ей приблизиться, как стало ясно, что парень пытается смеяться, пусть его легкие и с трудом набирают воздух. Он лежал в сугробе, а по лицу растекалась улыбка.

– Прости я не рассчитала силу! – теперь нервничать приходилось Мире.

Эхо резким движением швырнул снег в ответ, и он пролетел сквозь девушку. – Это и вправду весело! Ребра заживут, не бойся. Но как?

– Дети раньше играли в вышибала с машинами. Какие-то еще работают. Они не требуют авторизации или права пользования. Для детей же, вот я и смогла взаимодействовать…

– И дети не умирали?

– Прости, я думала, что детский снежок не будет иметь эффекта.

– И запустила недетский.

– Ага, – улыбнулась Мира и через ее голограмму вновь пролетел снег, запущенный машиной.

Легкий снежок ударил Эхо в лицо от чего у парня вновь перехватило дыхание. Раз за разом, перебрасываясь снежками с неосязаемой голограммой юноша все дальше уходил от суровой реальности. Ему всем сердцем нравилось проводить время так, вместе с девушкой. Вместе с Мирой, с которой они проделали такой длинный путь.

Время шло, белое небо начало понемногу менять цвет. Диоды освещения, что были в постоянном холоде не выгорели и всем своим количеством показывали то, каким небо у людей было раньше. Почти что настоящим.

– Что с пальцами? – Эхо выставил вперед дрожащие руки в промокших насквозь перчатках. – Не могу согнуть.

– Ты что, дурак? Ты же замерз! А ну живо дуй наверх!

Пытаясь найти теплое место для замерзших рук Эхо не придумал ничего лучше, как спрятать ладони подмышками. Шлем, полный снега, повис на поясе, и парень побежал в гору, освещаемый персиковым закатом.

Голограмма сопровождала парня по пути. Мимо проносились горнолыжные подъемники, будки для персонала, маленькие беседки. Местами пушистый снег сменялся плотным, разлинованным. Техника ухаживала за состоянием склонов даже в отсутствии людей.

– Никогда раньше не было так холодно, – говорил Эхо дрожащим голосом. – Вот теперь я, действительно, замерз.

– Ты что, не чувствовал этого ранее? Пока мы играли?

– Нет, мне было весело, а остальное… не важно, что ли.

Когда пара достигла вершины горы небо уже было темного цвета, и среди множества синих диодов изредка горели белые точки, отдавая дань прошедшим временам. Ностальгия людей по небу, которого больше нет, никогда не прекращалась. Даже Эхо это чувствовал.

Большой комплекс из нескольких бревенчатых домиков стоял на ровной площадке, на самой макушке горы. Исполинские черные бревна-стены были не менее удивительны для Эхо, чем снег. Подойдя вплотную юноша невольно приложил к дереву замерзшую руку.

– Они вырастают до такой толщины?

– Да, бывают и толще. Эхо! Хватит любоваться бревнами, иди грейся!

– Точно… – не отходя от удивления юноша обошел большой двухэтажный дом и юркнул в стеклянную дверь.