Эхо Благой Вести: Христианские мотивы в творчестве Дж. Р. Р. Толкина

Образы мужества, которые мы встречаем в толкиновской истории, созвучнее христианскому идеалу мужества, а не языческому. Пример христианского отношения к добродетели мужества (как и к большинству естественных добродетелей западной богословской традиции) можно найти во взглядах св. Фомы Аквинского. Согласно эти взглядам, мужество — это способность овладеть страхом и следовать к благой цели несмотря на все трудности, которые предстоит преодолеть. Но оно отличается от отваги. Отвага, скорее, не добродетель, но одна из возможных склонностей души. Отвага не учитывает требования разума, и потому вовсе не всегда является благом. Мужество призвано не только овладевать страхом, но и обуздывать излишки отваги. Можно быть по своим природным качествам очень боязливым человеком — и все же очень мужественным, если несмотря на свою боязливость исполняешь то, что должно. Мужество требуется для следования всем добродетелям, а также для преодоления искушений. Однако оно не отступает и перед лицом самой грозной опасности — и больше всего проявляется перед лицом угрозы смерти, а особенно на войне. Но эту «войну» св. Фома понимает очень широко. Вот что пишет, излагая взгляды св. Фомы, Этьен Жильсон:

Истинная снла духа больше проявляется в тех случаях, когда человек сознательно подвергает себя опасности заражения, ухаживая за больным другом, или опасностям дальней дороги ради осуществления какой‑либо благочестивой цели. Но во всей своей чистоте мужество блистает именно на войне — разумеется, если речь идет о войне справедливой. Ибо существуют справедливые войны — те, в которых человек защищает общее благо. Можно сражаться в общем строю, как это делают солдаты, а можно вести сражение в одиночку, подобно тем судьям, которые, рискуя навлечь на себя гнев государя и поплатиться жизнью, отстаивают правосудие и справедливость. Поступать так — значит сражаться. Да и что такое, в конце концов, мученичество, как не сражение во имя Бога?[391]

Добродетель мужества всегда заключает в себе нечто героическое, раскрываясь обычно в тяготах и страданиях. Особенно ясно она проявляется перед лицом смертельной опасности. В этом отношении высшим примером героизма для христианина является Иисус Христос, Который мужественно принял незаслуженные страдания и смерть, сражаясь за спасение всех падших людей.

В этом смысле, все те примеры мужества, которые мы встречаем во «Властелине Колец» — примеры мужества воинского, в том числе и у Фродо, подвергающего себя смертельному риску ради спасения мира, в котором живет. Толкиновские образы мужества — это именно образы мужества, «христианского» по своему содержанию — преодоления страха ради благой цели, во исполнение миссии, доверенной героям Провидением:

Мне велено идти в страну под названием Мордор. Значит, я должен идти, — повторил Фродо. — Если другой дороги нет, мой путь лежит через Ворота. А там будь что будет[392].

Мужество во «Властелине Колец» — это не удел лишь великих и могучих; это проявление духовной силы и внутреннего благородства, зависящее от духовного величия. Оно может принадлежать и такому великому воину наследнику древнего рода, как Арагорн, и скромному, смиренному и простому труженику, как Сэм.

Многие исследователи, вслед за профессором Шиппи, полагают, что во «Властелине Колец» Толкин изобразил так называемую «северную теорию мужества», свойственную германскому эпосу

Легко увидеть, что главной задачей «Властелина Колец» было драматизировать и явить в лицах «теорию мужества», которую Толкин в лекции, прочитанной им для Британской академии, назвал «великим вкладом» древней литературы Севера в сокровищницу человечества. Ключевым мифом для этой теории было пророчество о Рагна- реке — о дне, когда боги и люди сразятся с великанами и потерпят поражение. «Теория мужества» делает из этого пророчества великий вывод: поражение еще не есть бесчестие. Правая сторона остается правой, даже когда у нее нет надежды на победу. В некотором смысле северная мифология требует от людей больше, чем христианство, или, можно сказать, лучше о ни думает, — ведь она не предлагает ни рая, ни спасения и не обещает добродетели никакой награды, кроме мрачной удовлетворенности, что ты поступил правильно. Толкин хотел, чтобы герои «Властелина Колец» соответствовали этим высоким стандартам. Поэтому он позаботился о том, чтобы они не могли надеяться на легкий успех, и более того — чтобы они не забывали, что в конце их в любом случае ждет поражение и приговор судьбы будет суровым.

Но сам Толкин был христианином и хорошо осознавал проблему, гнездящуюся в «теории мужества», которой он так восхищался. Источник этого мужества — отчаяние и безнадежность, а дух, которые его оживляет — часто не более, чем языческая свирепость. ‹.‚.›