Эхо чужих желаний

Клэр прислала в ответ открытку. Дэвид приехал за ней в хостел на машине Джеймса Нолана. Клэр надела то же желто-красное платье, в котором Мэри Кэтрин была на танцах с Джеймсом.

– Платье и машина те же, только состав участников изменился, – заметила Мэри Кэтрин, выглядывая в окно.

– У них в Каслбее что, разводят красавцев? – поинтересовалась Валери, наблюдая, как Дэвид в темном пальто и белом шелковом шарфе усаживает Клэр в машину.

Сотрудники больницы украсили общежитие фонариками, вырезав из репы забавные рожицы со свечами внутри. Они расклеили повсюду изображения ведьм и прикрыли лампы красной и черной бумагой. С потолка свисали яблоки, подвешенные на веревочке, а еще яблоки плавали в тазиках с водой, откуда их требовалось достать зубами без помощи рук. Все расхаживали в мокрой одежде, потому что слишком усердно старались поймать яблоко, хотя результат был не важен, превыше всего ценилось веселье. За музыку отвечала энергичная медсестра с гипсовой повязкой на ноге. В ее распоряжении был огромный выбор пластинок. Она должна была проигрывать подряд три пластинки, объявляя после каждой третьей: «Всем большое спасибо, танец окончен».

Дэвид пользовался у дам большим успехом и был нарасхват. Когда объявили белый танец, к нему устремилась целая толпа медсестер, которые чуть не сбили Клэр с ног. Было забавно слышать, как Дэвида называют доктором Пауэром. Клэр каждый раз невольно искала глазами Пауэра-старшего.

Пауэр-младший познакомил ее с сотрудниками больницы, интернами и даже ординаторами.

– А кто сегодня присматривает за больными? – спросила Клэр.

Треть больничного персонала находилась на дежурстве. Дежурные не притрагивались к алкоголю, так как вызов мог поступить в любой момент.

– С ними следует быть начеку, – предупредил бородатый врач. – Пить им нельзя, поэтому у них другие цели.

– Мне дорога моя добродетель, так что я лучше останусь с пьянчугами, – рассмеялась Клэр.

Было видно, что Дэвид ею гордится. Он предстал перед Клэр в новом свете. В своем мире он был раскованным и веселым. Клэр никогда не думала, что с Дэвидом Пауэром можно шутить и смеяться. На ее памяти Дэвид всегда был скорее серьезен: когда в детстве жил с родителями и когда гулял с Бонсом зимой по пляжу.

Конечно, когда летом в Каслбей приезжали Ноланы, Дэвид был весел, бодр и много смеялся, пока Клэр торчала за прилавком магазина…

– О чем ты думаешь? – спросил он, танцуя с ней.

– О тебе, – честно призналась Клэр.

– Хорошо. Это были светлые, приятные мысли?

– Пожалуй, да. Я думала о том, что тебе здесь хорошо. Ты выглядишь счастливым.

– Я о тебе думаю точно так же. В Каслбее я тебе не слишком нравился, – поддразнил ее Дэвид.

– Я тебе завидовала. У тебя было больше свободы. Ты мог развлекаться в свое удовольствие.

Дэвид улыбнулся:

– А я завидовал всем вам. В лавке родителей ты, твои сестра и братья могли приходить и уходить когда угодно, никто не сидел и не ждал вас, не ловил каждое слово…

– Никто не бывает доволен тем, что имеет. Я же тебе рассказывала. Помнишь?

– Помню. Приятно, что и ты помнишь об этом. Я тогда подумал, что, если такие мысли приходят в голову, это очень грустно.

Дэвид улыбнулся, желая ее подбодрить. Клэр улыбнулась в ответ, в этот миг зазвучала быстрая музыка, и желто-красное платье Мэри Кэтрин закружилось под энергичную песню «На берегу реки». Настала очередь девушек приглашать кавалеров, но Дэвид и Клэр этого не заметили. Несколько медсестер поспешно ретировались.

Ужин был великолепен. К праздничному столу подали традиционное для Дня Всех Святых угощение – колканнон из картофельного пюре с мелко нарезанным луком и кудрявой капустой, там были спрятаны кольца и монеты в три пенса. Рядом стояли тарелки с сосисками и сладкими румяными булочками. В тесто булочек тоже добавили кольца, чтобы радостные восклицания при мысли о скорой свадьбе раздавались почаще.

Клэр досталось кольцо, которое она едва не проглотила.

– Господи, до чего же страшно! – ужаснулась Клэр.

– Да уж, ты чуть не подавилась, – заметил Дэвид.

– Нет, не поэтому. Я испугалась, что через год выйду замуж.

Они захватили бокалы с красным вином и присели у окна в уголке большой комнаты, сбежав от толпы, шумевшей где-то поодаль.

– Это что – конец света? – удивился Дэвид.

– Да. Конец всем моим планам.

Клэр расписала ему свое будущее: магистратура, степень доктора философии в Оксфорде или Кембридже, поездка в Соединенные Штаты и, наконец, должность профессора истории. Ей показалось, что Дэвид улыбается в глубине души.

– У меня получится. У меня правда получится. Я многого достигла и смогу добраться хоть до Луны.

– Я знаю, – мягко согласился Дэвид.

– Нет, не знаешь, Дэвид. Ты действительно не понимаешь. Ты вырос рядом со мной, но не представляешь, как трудно было попасть сюда. Я не хочу вдаваться в подробности, но, видишь ли, когда я говорю, что хочу быть профессором истории, это не то же самое, что сказать, будто я стану кинозвездой или папой римским. В десять лет я мечтала с отличием окончить университет. Кто бы тогда поверил, что я смогу?