Эхо чужих желаний

Дэвид подарил Клэр простое кольцо за пятнадцать шиллингов, пообещав, что когда-нибудь его сменит настоящее. Совсем как их комната, которую они обустроят и сделают пригодной для жилья. От плиты несло керосином, матрас состоял из комков, а форму для выпечки испачкали последние жильцы. Ванная комната располагалась двумя этажами ниже. Зато это был их собственный угол. Здесь их никто не мог отыскать, кроме Валери и Мэри Кэтрин, которые всегда все знали.

Они вышли за беконом, сосисками и бутылкой красного вермута для своего первого ужина. В лавке старьевщика они купили книжную этажерку, потому что домовладелец запретил им уродовать стены – грубые, неровные, с потрескавшейся штукатуркой. Казалось, в этих стенах не удержится даже гвоздь, не говоря уже о полке. Клэр расставила книги по местам и почувствовала себя дома.

Дэвид поцеловал ее руки и посмотрел в лицо.

– Все будет хорошо, вот увидишь. Ты будешь учиться, а я – приходить к тебе, как только выпадет свободная минута. Ты получишь свой диплом с отличием, а я отучусь год в интернатуре и перейду в другое место – что может быть проще? Я больше не буду интерном, мы сможем жить вместе. Совсем как сейчас, только лучше. Я начну зарабатывать.

– Я тоже, – взволнованно сказала Клэр. – Если устроюсь репетитором.

– Нам не о чем беспокоиться. Если мы сделали это… – Дэвид широким жестом обвел маленькую обшарпанную комнату. – Если мы сделали это всего за несколько дней, остальное нам тоже по силам.

Воскресенье выдалось одиноким, но в Дублине любой воскресный день мог быть слегка унылым.

Клэр попыталась отчистить форму для выпечки, а потом вышла купить газету. Звонил колокол, и к большой церкви на главной улице тянулись толпы людей. Клэр поспешила дальше. Прошло пять воскресных дней с тех пор, как она погрязла в смертном грехе. В первое воскресенье она, как обычно, отправилась на мессу, но чувствовала себя глупо. Она не смогла произнести ни одной молитвы. Преклонить перед Богом колени, зная, что собираешься согрешить снова, значило проявить лицемерие. Несмотря на смелые слова, которые она наговорила Дэвиду, они совершили грех – и точка. Притворяться, что возносишь молитву, не было смысла. На месте Господа она бы предпочла, чтобы такие люди вообще не приходили в церковь.

Валери ушла на ланч, для которого шесть человек собирались приготовить карри. Это звучало ужасно, но Клэр была бы не против составить подруге компанию. Она не решалась беспокоить Эмер и Кевина. Частые визиты могли натолкнуть на мысль, что она их использует. Клэр стыдилась приходить к ним домой, хотя они даже не подозревали о причине. Мэри Кэтрин обедала у Ноланов вместе с Дэвидом. Возможно, ей следовало ответить согласием, когда Дэвид наивно предложил раздобыть для нее приглашение с помощью Джеймса. Обед мог стать тяжким испытанием. Остальные гости могли разделить гнев и презрение миссис Пауэр, а Клэр очень сомневалась, что Джеймс или Кэролайн окажут ей поддержку. Однако слоняться без дела и ждать было не менее тяжким испытанием.

Это походило на роман с женатым мужчиной – как у той вечно удрученной девушки из общежития в прошлом году, которая влюбилась в преподавателя и по выходным подумывала о самоубийстве.

«Не глупи, – громко сказала Клэр сама себе. – Ни о каком сравнении и речи быть не может. У нас с ним общая квартира. Он вернется. Ради бога, он встречается с матерью, а не с женой. Почему мне так холодно? Откуда это гадкое чувство обреченности?»

На подъездной дорожке перед домом Ноланов стояло пять машин: мистера Нолана, его жены, Кэролайн и Джеймса. Дэвид не знал, кому принадлежала последняя. Он легко взбежал по ступенькам. Дверь открыла Брида. Она взяла его пальто и отнесла в комнату для завтраков, где уже висело множество других пальто.

Дэвид поднялся по лестнице в гостиную на втором этаже. Его мать стояла у камина, облокотившись о каминную полку.

«Обилие косметики, вычурный наряд, слишком много оборок на воротнике и манжетах», – подумал Дэвид.

Он не успел посмотреть, кто еще находился в комнате, потому что Молли испустила приветственный вопль:

– Блудный сын! Отрезанный ломоть!

Лучше бы она этого не делала. Ее слова вызвали переполох. Ему следовало тихо войти и поздороваться с родителями Джеймса. Но теперь, поскольку она привлекла к нему всеобщее внимание, он был вынужден подойти сразу к ней.

– Чудесно выглядишь, мама.

Он поцеловал Молли в щеку.

– О, ты еще худший льстец, чем твой отец, – сказала она глупость высоким голосом, который он ненавидел.

Дэвид осмотрелся вокруг. Миссис Нолан выглядела, как обычно, рассеянной и немного взволнованной. Он в очередной раз удивился, почему мать не замечает, что Шейла Нолан чудна`я или, скорее, чокнутая, если выражаться точнее.

– Рад быть у вас в гостях, миссис Нолан, – почтительно произнес он.

– О! Дэвид.

Она посмотрела на него так, словно никогда раньше его не видела, но выучила его имя, чтобы он почувствовал себя желанным гостем.

– Как хорошо, что ты пришел навестить нас. Твоя мать тоже здесь.

Шейла Нолан обвела гостиную потерянным взглядом.

– Да-да, я видел ее, – кивнул Дэвид.