Эхо чужих желаний

Нам обоим в тягость этот эмоциональный шантаж. Мне невыносимо оттого, что я обращаюсь к тебе с просьбой вернуться, а тебе трудно отказаться от планов на будущее. Но я должен тебя попросить, а ты должен ответить «да» или «нет». Если бы я умер, то упростил бы твою задачу. Если бы ты не захотел перенимать мою практику, то мог бы этого не делать. Твоя мать могла бы переехать в Дублин, никто бы сильно не пострадал и не разочаровался в жизни. Боюсь, тебе предстоит более сложный выбор, и я это прекрасно понимаю.

Все, что в моих силах, – это постараться как-то скрасить твою участь. Ты знаешь, что наш с матерью дом принадлежит тебе, но независимая жизнь отдельно от родителей принесет тебе больше радости. Мы можем обустроить для тебя садовый домик, чтобы обеспечить твое право на личную жизнь. Ты больше не будешь чувствовать себя маленьким ребенком. Правда, у доктора в нашем поселке личная жизнь вряд ли окажется чересчур бурной, если ты понимаешь, о чем я. Все это очень тяжело для тебя, мой мальчик. Я ненавижу себя за то, что мне пришлось тебе написать…

Точно. В родительском саду размером в пол-акра стоял маленький домик. Ему требовалась новая крыша. Внутри четыре комнаты. Нет кухни, все удобства на улице. Пауэры давно хотели привести домик в порядок, но пока хранили в нем лишнюю мебель. Теперь там поселятся Дэвид и Клэр.

Они ехали на поезде вместе.

На этот раз они вели себя тихо, глядя, как мелькают поля и телефонные провода. На одном полустанке, где поезд замедлил ход, они заметили детей, которые радостно махали пассажирам. Ребенок лет шести держал на руках пухлого младенца, тот изо всех сил размахивал полными ручонками и широко улыбался, обнажая свой первый молочный зуб. Дэвид и Клэр машинально взялись за руки. К Рождеству у них появится такой же малыш. Чуть поменьше, без зуба, но примерно такой. Они ободряюще улыбнулись друг другу. Они молчали не от досады или отчаяния. Просто они так подробно обсудили свой план, что больше не хотели даже упоминать о нем.

План был тщательно продуман. Клэр останется в поезде, а Дэвид выйдет одним из первых. Его встретит Молли, и Дэвид как можно быстрее уедет домой вместе с матерью. Клэр попросила Анджелу найти кого-нибудь, кто мог бы ее забрать с вокзала. Для этого она позвонила Анджеле в школу и почти видела перед собой неодобрительное лицо Иммакулаты, снявшей трубку.

Клэр сказала, что по причинам, которые она объяснит позже, ее не должен встречать Джерри Дойл. По причинам, которые она тоже огласит позже, она выйдет из поезда последней из пассажиров. И не раньше, чем миссис Пауэр покинет парковку. Анджела заверила Клэр, что прекрасно все поняла.

Ей стало дурно, когда Дэвид прошел через турникет. Он не оглянулся, как они и договаривались.

Проводник прошел по вагону и собрал все газеты. Только тогда Клэр вышла на перрон.

Контролер у турникета очень удивился:

– Ты вышла только сейчас? Я собирался уйти выпить чаю. Ты что, заснула в поезде?

Клэр улыбнулась счастливчику, которого беспокоил только собственный чай.

На автостоянке стоял Дик, с энтузиазмом махал рукой и подошел, чтобы взять ее сумку.

Молли Пауэр была в водительских перчатках. Ей сказали, что в них удобнее держать руль. Дэвид заметил, что мать очень хорошо выглядит: свежая прическа, симпатичный шерстяной костюм-двойка нежно-зеленого цвета. Это была совсем не та суетливая, неуверенная в себе дама с ярким макияжем, которую он встретил несколько месяцев назад в доме Ноланов.

К болезни мужа она относилась спокойно и деловито. Она понимала причины, вызвавшие инсульт, и соглашалась с тем, что Пэдди необходимо снизить рабочую нагрузку. Она не паниковала и не тревожилась понапрасну. Молли лестно отзывалась о докторе Макки, заместителе отца, радовалась тому, что Дэвид так быстро вернулся домой, и пересказывала беседу с Бампером Бирном по поводу ремонта садового домика.

Дэвид вглядывался в лицо матери, силясь угадать, как через пару часов она отреагирует на новость о том, что Клэр О’Брайен станет ее невесткой.