Эхо чужих желаний

Они выпили кофе с тостами, и Анджела заявила, что подарит малышке книгу, а не вязаное платьице, потому что не умеет вязать, к тому же все и так дарят платьица.

– Помнишь, ты подарила мне мою первую книгу? – спросила Клэр. – Чтобы утешить меня, когда я не получила приз.

– «Золотую сокровищницу». И в конце концов все сложилось как нельзя лучше.

Клэр прижала к себе ребенка, и ее худое бледное лицо затуманилось при воспоминании о драматической истории десятилетней давности.

Она поцеловала ребенка в лоб, и Анджела задумалась: Клэр видит в дочери утешительный приз, который она получила вместо диплома по истории? И была ли она согласна с тем, что все обернулось к лучшему?

Крисси была единственной, кто упомянул, что Оливия родилась спустя пять месяцев брака.

– Я опозорена перед семьей Бирн, – заявила она.

Клэр вздохнула:

– Разве ты не можешь сказать им, что ребенок родился раньше срока?

– Дети не рождаются так рано.

– Ты готова хотя бы взглянуть на малышку? У нее первая встреча с двоюродным братом. Похоже, Джон Фитцджеральд в отличной форме, – сделала Клэр очередную попытку.

За много лет она привыкла к тому, что нужно приложить немало усилий, чтобы добиться от старшей сестры человеческого отношения.

– Я не держу зла на ребенка, бедняжка тут ни при чем.

– Хорошо, вот она, взгляни на нее.

Клэр вручила малышку сестре. Она обнаружила, что это верный способ вызвать восторг по поводу ребенка, – с малышкой на руках люди вели себя совсем по-другому.

– Она просто великолепна, – восхитилась Крисси. – Хотя маловата, конечно.

– Я же говорила, что она родилась раньше срока, помнишь?

Крисси наконец рассмеялась, а Клэр взяла Джона Фитцджеральда на руки и обняла:

– Иди-ка сюда, к тете Клэр. Какой ты большой парень! Тебе уже целых шесть месяцев. Ты замечательный большой парень.

– Если бы ты только знала, как тяжело дались роды, – пожаловалась Крисси.

– Ну, я кое-что об этом знаю. Было не до смеха?

– О чем это ты знаешь? Тебе-то малышку рожать не пришлось! Ее из тебя просто достали.

– Ну, можно и так сказать, – сказала Клэр и стиснула зубы.

– Будь это так просто, во всех семьях было бы с полдюжины детей. Подожди второго ребенка, Клэр, тогда узнаешь, на что это похоже. Я промучилась четырнадцать часов. Четырнадцать! Но с женой врача такое вряд ли случится. Никто не бросит ее корячиться день и ночь напролет.

– Да уж, тебе и правда несладко пришлось.

Клэр очень хотелось самой произвести на свет Оливию, но объяснять это Крисси было бесполезно.

– Да, именно. Такое не забывается. И все же это было естественно и в каком-то смысле более нормально. Представить себе не могу, что ты теперь такая же, как я, после всех своих грандиозных планов и долгой учебы.

– Действительно. Разве это не странно? – беззлобно заметила Клэр.

Крисси почувствовала себя виноватой.

– Ну, ты и так сделала достаточно много.

– Безусловно.

Пациенты были рады узнать, что у Дэвида родился ребенок. По их словам, отец семейства внушал больше доверия. Они присылали в подарок мягкие игрушки и платьица с ручной вышивкой. Подарки дарили те, кому не хватало денег, чтобы заплатить врачу, и даже те, кто не имел за душой ни гроша. Людям нравился повод.

Один мужчина вручил Дэвиду пару свежеподстреленных зайцев со словами: «Скажи жене, чтобы приготовила вкусного зайца в горшочках, это полезно для ребенка». Другой принес ему бутылку потина[20], чтобы обмыть радостное событие. А женщина, чей дом пользовался дурной славой, прислала малышке волшебную пряжку и сказала, что эта пряжка будет защищать девочку на протяжении всей ее жизни.

Клэр научилась ловко кормить ребенка из бутылочки, но на это все равно уходило много времени. Все, что касалось Оливии, занимало много времени. Клэр с благоговением смотрела на женщин в окружении шестерых или семерых малолеток. Как им это удалось? Возможно, так много хлопот было только с первым ребенком, а потом в распоряжение матери поступала команда помощников. Клэр вспомнила, что мать, работая в лавке, поручала ей кормить Джима и Бена из бутылочки.

Оливия была такой славной, что с ней можно было играть часами. Стоило прикоснуться пальцем к ее животику, как она начинала мило размахивать ручками и ножками. И она улыбалась. Она научилась улыбаться намного раньше, чем остальные дети.

– Я уверена, что все чувствуют нечто подобное, но ни у кого нет времени выразить это словами или даже подумать об этом, – сказала Клэр, глядя на маленький белый сверток в колыбели.

– Сейчас мне действительно не хватает времени, чтобы выразить это словами или даже подумать об этом, потому что я снова ухожу. – Дэвид допил свой чай и натянул пальто. – Я не знаю, что чувствовал в свое время папа, но он определенно через это прошел и никогда не жаловался.

Дэвид поцеловал жену и дочь и побежал под дождем к машине. Он все больше втягивался в работу, вникая в проблемы пациентов. И даже признался, что за месяц в Каслбее можно узнать столько же, сколько за год в больнице.