Эхо чужих желаний

Дэвид сел на кухне, предварительно заперев дверь, достал фотографии и перебрал их одну за другой. Те же самые снимки, которые он видел прошлым вечером у Кэролайн. Прошлым вечером? Неужели только вчера? На конверте значились имена трех адресатов. Тот же мелкий почерк. Должно быть, Джерри сам отнес снимки, предназначенные для Клэр. Он приходил сюда, поэтому на дорожке стоял его уродливый фургон с логотипом фотоателье. Отец Дэвида сообщил о машине в полицию. Фургон забрали, но не обнаружили внутри никаких подсказок. Однако Дэвиду подсказок хватало. Джерри приходил к его жене. Поэтому Клэр испугалась и просила его пораньше вернуться домой. Интересно, Джерри разговаривал с Клэр и лично вручил ей конверт? Или просто подсунул улики под дверь и пообещал вернуться.

Дэвид открыл духовку и положил туда снимки. В этих фотографиях, сделанных через окно автофургона, не было ничего интересного. С их помощью можно было уничтожить трех человек, чьи имена автор послания указал на конверте. Таков был последний поступок Джерри Дойла накануне самоубийства.

Но зачем? Дэвид позволил себе снова об этом задуматься. Весь день он гнал эту мысль прочь, занимаясь только работой. Но теперь, когда пламя сожгло отчет о времени, проведенном в обществе Кэролайн, связь с которой, по их общему убеждению, никому не причиняла зла, потому что не сулила ни лишений, ни боли… теперь Дэвида опять занимал вопрос: какую цель преследовал Джерри? Дойл не собирался никого шантажировать. Выяснилось, что несколько фунтов в неделю, которые Дэвид и Кэролайн могли ему предложить, не спасли бы фотоателье. Джерри не питал к Дэвиду ненависти, в детстве они хорошо ладили. В последнее время Дэвид часто язвил по поводу успеха, которым Джерри пользовался у девушек, но не предавал свои слова широкой огласке. Джерри об этом не знал. А если бы даже узнал, это не повод преследовать Дэвида подобным образом.

Дэвид предположил, что причиной была Кэролайн. Но та заявила открыто и честно, не пытаясь выставить себя с хорошей стороны, что Джерри мог получить от нее все, что хотел, по первому требованию. Это случалось прежде и, без сомнения, могло повториться. Слова Кэролайн возмутили Дэвида, но он вынужденно признал: Дойлом двигала не безответная страсть к Кэролайн.

Что оставалось?

Только Клэр.

Клэр.

Дэвид вспомнил злосчастный поцелуй в новогоднюю ночь на скамейке и свое раздражение. Вспомнил, как Клэр спешила из Национальной библиотеки в общежитие, чтобы узнать, не заходил ли Джерри. Вспомнил, как уверенно и непринужденно Джерри Дойл танцевал с Клэр под бликами зеркального шара и как они улыбались друг другу. Перед той памятной ссорой Клэр просила Джерри Дойла выслать ее сберегательную книжку. А всего несколько недель назад Джерри пожаловался, что Клэр не разрешила ему приехать и сфотографировать Лиффи: «Она боится, что если я сделаю снимок, то украду ребенка». Дэвид тогда посмеялся, а Клэр промолчала.

Фотографии сгорели дотла. Дэвид тщательно перемешал пепел в духовке. Он закрыл дверцу и огляделся. В домике тикали часы, внизу шумело море. Это были единственные звуки, которые одаренная и смышленая Клэр О’Брайен слушала весь день и весь вечер. Это была та жизнь, которую Дэвид ей подарил.

Клэр оказалась слишком умной, чтобы Крисси и ее мать чувствовали себя с ней легко. И недостаточно умной, чтобы ее приняла свекровь. Джерри Дойл любил Клэр и хотел, чтобы она уехала с ним. Он сделал эти снимки, чтобы доказать: ее больше ничто не удерживает. Джерри хотел забрать Лиффи. Клэр, наверное, это почувствовала, когда Джерри пытался сфотографировать ребенка.

Джерри пришел сюда и предложил Клэр уехать.

Он покончил с собой, потому что она отказалась.

Но как сказал сегодня отец больной девочки, если бы все неудачники топились в море, пляж был бы усеян телами. Джерри Дойл решился на самоубийство не из-за аннулированных чеков и неоплаченных счетов. Если он зашел так далеко и добыл улики, изобличавшие неверного мужа, значит он действительно любил Клэр и желал ее настолько сильно, что покончил с собой, услышав отказ.

Часы продолжали тикать, а волны – разбиваться о берег. Дэвид беспокойно расхаживал по маленькому домику. Здесь не осталось ни следа от пребывания Клэр. Ни картин и фотографий на стене, отобранных ее рукой. Ни книг. В пустой комнате наверху валялись кое-какие вещи, но они выглядели так, словно их забыли при переезде. На подоконнике лежала кулинарная книга, на ее страницах виднелся знакомый размашистый почерк – Клэр делала заметки, готовясь к званому ужину, который обернулся катастрофой, – единственное доказательство того, что эта девушка когда-то жила здесь.

Сидя за кухонным столом, Дэвид Пауэр уронил голову на руки и заплакал.

Он оплакивал все, что с ними произошло.