Эхо чужих желаний

– Скажи, что я тронута до глубины души, но предпочитаю подарок. Ты же знаешь, в Каслбее я живу дома и траты у меня небольшие. Я почти никуда не хожу. Каждую неделю откладываю немного на почте и столько же прячу в коробку под кроватью, как сумасшедшая старуха.

– Почему, ради всего святого, ты не относишь все на почту? – удивилась Эмер.

– Потому что я не хочу, чтобы эта чертова миссис Конуэй знала, сколько мне удалось скопить за эти годы. Честное слово, Эмер, у меня правда есть деньги. Большое спасибо тебе и Кевину, но я не трачусь на одежду, поэтому все в порядке. Я всегда надеялась, что у меня будет шанс куда-нибудь выбраться.

Эмер моргнула, стряхивая слезы с ресниц. Было так грустно смотреть на Анджелу, которая лежала на диван-кровати, опершись на локоть. Ее длинные каштановые волосы были расчесаны и прихвачены сзади резинкой, на бледном лице читалась тревога. Эмер чувствовала себя виноватой: жизнь подруги была несладкой, а теперь она тратила свои сбережения на поездку в Рим. Но Анджела с самого начала не сомневалась в своем решении. Казалось, она искала предлог, чтобы оказаться в Риме, и ей подвернулся хороший шанс. Энтузиазм Анджелы вдохновлял, особенно когда все вокруг постоянно хандрили и жаловались. Эмер счастливо заснула, не догадываясь, что Анджела выкурила пять сигарет, в надежде, что к ней придет сон, а когда этого не произошло, она приняла полтаблетки снотворного, запив глотком воды.

Молодые встречались с шафером в Риме, поэтому самолетом летели Мария, кузина Кевина, сотрудница авиакомпании «Аэр Лингус», имевшая право на льготный билет, и Дэвид, дядя Эмер. Он вроде был художником и раз в год ездил на континент рисовать. Баланс был рассчитан очень тонко. По одному родственнику с каждой стороны, но при этом ни матерей, ни отцов, ни сестер, ни братьев, никаких священников и монахинь. От Эмер в церемонии принимала участие подружка невесты, а шафер, который ехал в Рим поездом, был другом Кевина и преподавал в той же школе.

Прения о том, стоит ли родителям приезжать на венчание, длились целый день. Кевин и Эмер, для вида поддержав идею, старательно перечислили все мыслимые контраргументы. Это сработало. Молодые прошли через турникеты в Дублинском аэропорту в компании Анджелы, дяди Дэвида и кузины Марии. Их свадебное путешествие началось.

Он ждал ее у входа в отель. Анджела запретила ему приходить, потому что в гостинице жили ирландские паломники. Он должен был передать записку с указанием места встречи.

Такси, которое отец Флинн вызвал для дяди Дэвида, кузины Марии и Анджелы, притормозило у дверей. Шон нетерпеливо подскочил к автомобилю, но Анджела сердитым жестом отослала его прочь. В первую очередь ее шокировал синий костюм брата в сочетании с бледно-голубой рубашкой, расстегнутой у ворота. Ей не приходило в голову, что Шон больше не одевается как священник.

Анджела потратила целую вечность, уверяя Дэвида и Марию, что она справится, что паспорт, который вскоре понадобится, у нее при себе и что ее ждут на стойке регистрации. Потом они несколько раз повторили друг другу, где именно встретятся завтра перед ланчем: у подножия Испанской лестницы, на нижней ступеньке, чтобы никто не заблудился.

Заметив, что Шон жадно прислушивается к разговору, Анджела напряглась. Она хотела отгородиться от брата, чтобы их жизни не пересекались. Она ненавидела Шона за то, что он молча стоял в стороне, горя желанием присоединиться к их компании. И ненавидела себя за то, что удержала брата на расстоянии одним взмахом руки.

Наконец Дэвид и Мария снова уселись в такси и отправились в отель, куда уехали отец Флинн и счастливая пара. Туда тем же вечером должен был приехать шафер. Эмер расстроилась, узнав, что Анджела не может и даже не попыталась изменить свои планы и перебраться к ним в отель. Но Анджела настояла на том, чтобы остаться в забронированной гостинице. Они и так будут часто видеться, ведь отели находились всего в десяти минутах ходьбы друг от друга.

Анджеле выдали ключ от номера и указали на опасный с виду лифт.

Шон подошел к сестре.

– Они уехали? – боязливо спросил он.

– Да.

– Ох, Анджела. Анджела! Спасибо тебе, и благослови тебя Бог! Спасибо, что ты здесь. Я признателен тебе всем сердцем. Сюя просила поблагодарить тебя от ее имени, она хотела, чтобы ты знала об этом.

Шон положил руки на плечи сестры, и его лицо исказилось помимо воли.

– Не надо… – начала она.

– Ты не представляешь, что это значит для меня.

Шон покачал головой из стороны в сторону. В его глазах действительно стояли слезы, Анджела не ошиблась.

– Пожалуйста… я просто пойду и…

Она хотела дать брату время, чтобы он взял себя в руки, прекратил заискивать и проливать слезы. Это поведение было так не похоже на уверенного в себе священника, который всегда был безукоризненно прав, знал, что следует и чего не следует делать, чтил долг и не сомневался в том, что кто-то обязан остаться в Каслбее и всю жизнь ухаживать за матерью.

– Я пойду с тобой, – сказал Шон, поднимая чемодан.

– Нет, ни за что. Что о нас подумают? – яростно прошипела Анджела ему в лицо.