Эхо и империи

– Неожиданно, – сказал он. – Учитывая наш последний разговор.

Я посмотрела на него сквозь слезы.

– Я так за тебя волновалась!

Он нахмурился.

– Что не так?

– Все не так. – И я рассказала ему все, что увидела сама, и в чем признался Лазос, как можно быстрее извергая поток слов и надеясь, что они хотя бы приблизительно отражали суть.

Когда я наконец замолчала, Джерико одарил меня мрачным взглядом.

– Вот черт.

Я снова выдала смешок, похожий на резкий лай.

– Да. Это слишком. Нам нужно уходить. Я знаю, где эта дверь. Мика с Тамарой хотели, чтобы я пошла с ними…

– И почему не пошла? – неожиданно резко перебил он. – Нужно было уйти с ними, когда была возможность.

Я уставилась на него в изумлении.

– И оставить тебя здесь? Все кончено, Джерико. Лазос не может нам помочь. Мы найдем другой способ. Мы вместе что-нибудь придумаем.

– Ты что, не слышала ни слова из того, что я тебе сказал? Неужели ты настолько упряма? – Он снова выругался. – Ты уже забыла, каков план Б?

Я вздрогнула, но сама начала злиться.

– Почему ты все время ведешь себя со мной как говнюк?

– Потому что я и есть говнюк.

– Спасибо, что подтвердил. Я осталась предупредить тебя, потому что забочусь о тебе. И ты не можешь сказать, что я тебе безразлична. Я вижу по твоим глазам, Джерико. И почувствовала в нашем вчерашнем поцелуе. Все было по-настоящему, я это знаю.

– Пора с этим прекращать. – Он помотал головой. В чертах его лица не осталось злости, только боль. – Это пытка, я так больше не могу. Не могу делать вид, что все нормально. Потому что это не так.

– Да что ты скрываешь от меня? – воскликнула я. – Что за тайна так тебя мучает? Скажи мне, засранец этакий!

Он рассмеялся, прямо-таки запрокинул голову и рассмеялся. Звук его смеха пробрал меня до нутра.

– Да ты неумолима, ты знаешь? – прорычал он. – Хочешь знать мою тайну? Почему наш с тобой вчерашний поцелуй вырвал мое сердце прямо из груди? И почему я должен оставить тебя здесь и уйти, не оглядываясь?

– Джерико… – я пыталась взять его за руки, но он отстранился.

– Это был я, Дрейк, – сказал он, и его голос сорвался. – В прошлом году на королевском рауте. Это было мое задание, моя миссия. Испытание от Валери на послушание, которое она вырезала у меня на коже, чтобы я не смог сопротивляться, даже если бы захотел. А я хотел. Я правда хотел.

Я смотрела на него широко распахнутыми глазами.

– Нет, – пролепетала я, и слово, как лезвие, пронзило мне горло.

Он отвернулся.

– Ты в тот вечер была в фиолетовом платье. Я видел, как ты вышла из лимузина возле галереи. Видел в прицел, будто ты стояла всего в паре метров передо мной. Ты была обижена на отца. Не смотрела на него, хотя он пытался привлечь твое внимание.

Я молча глядела на него, не отводя глаз. Не хотела произносить ни слова, чтобы он продолжал.

– Мне было тошно. Тошно быть там. Я ненавидел Айронпорт, потому что он здорово напоминал мне о Викторе, о Раше, о моем прошлом. Но Валери настояла, что таково будет мое задание. Она знала, что я отличный стрелок, и не ошиблась. Так и есть. Но она хотела проверить меня, проверить свою власть надо мной. Она вбила в меня свой приказ, и с каждым ее словом, с каждым порезом кинжала я чувствовал, что моя душа становится темнее и холоднее. Высекла на мне свою волю, задание, которое я должен был выполнить для ее богатого клиента, который заключил сделку. Дрейк, я… я сопротивлялся. Правда. Я не убиваю невинных. И невзирая на все, что я слышал о премьер-министре, о каждом дурном решении, которое он принимал по воле Ее Величества, он так смотрел на тебя в тот день… он любил тебя.

Я мотала головой, а по щекам текли слезы.

Джерико сделал судорожный вдох.

– Мне был отдан приказ убить вас обоих. Обоих, Дрейк. И я думал, что смогу это сделать. Но увидев тебя… я стал бороться, как мог. Я старался ни разу не нажимать на курок, сопротивляться, но я… я не мог. И с тех пор я каждый день думал о тебе. Твое лицо, твоя боль и горе навсегда отпечатались в моей памяти. – Он посмотрел на меня своими черными глазами с болью в лице. – Прости, Дрейк. Мне жаль. Мне очень жаль.

Из горла вырвался всхлип, но я была в оцепенении от шока. Какое-то время я вообще ничего не чувствовала.

– А теперь уходи, – сказал он тихим, измученным голосом. – И не оглядывайся.

Сжав нож в руке, он развернулся и пошел прочь от меня.

Глава 19

Онемев от потрясения, я смотрела, как блэкхарт скрылся во тьме.

Чтобы прояснить сказанное, мне не нужно было повторять его слова вслух. Или прокричать их. Или завизжать. Или противиться им. Или пытаться их отрицать.

Джерико был убийцей. Год назад его послали убить меня и моего отца. Я выжила. Но отец погиб.

Я сцепила заледеневшие руки, чтобы унять в них дрожь, и заставила себя пойти дальше. Я не могла сломаться и позволить потрясению и горю поглотить меня. На это не было времени. Нужно делать, как велел Джерико. Идти за Микой и Тамарой прочь отсюда. Возможно, мне удастся нагнать их, пока они не ушли слишком далеко.

Я не могла оставаться здесь больше ни минуты.