Эхо катастрофы (СИ)

Врач немедленно метнулся к пациенту. Ренджи с беспокойством наблюдал, как он обследует больного. Кучики оставался совершенно неподвижен.

– Все в порядке, – сказал медик. – Просто ему все еще слишком тяжело говорить с вами. Вам лучше уйти, лейтенант, – взгляд офицера стал почти умоляющим.

– А точно? – С сомнением протянул Ренджи. – А то чего он… как-то странно…

– Не стоит беспокоиться, – твердо сказал врач. Ренджи не поверил ему, но все-таки ушел. Что еще он мог сделать?

Все же поведение Кучики обеспокоило дежурного медика. Тот лежал неподвижно, плотно сжав губы и веки, и ни на какие вопросы не реагировал. Между тем, достаточно ровное дыхание говорило о том, что он не впал снова в забытье, как еще совсем недавно. Помаявшись немного, дежурный вызвал капитана.

Унохана присела на стул возле постели пациента и осторожно сжала его запястье. Кучики не шелохнулся.

– Капитан Кучики, – с настойчивыми нотками в голосе начала Унохана, – как вы себя чувствуете?

Тот не отвечал. Унохана нахмурилась.

– Я не смогу помочь вам, если вы будете молчать.

Тогда Кучики открыл глаза, и Унохана едва не отшатнулась. Этот взгляд выражал беспомощность и отчаяние, а больше, кажется, ничего.

– Зачем вы меня спасли? – Еле слышно выговорил он. И тут же снова зажмурился и отвернулся.

Унохана уставилась на него в изумлении. Нет, нельзя сказать, что ей никогда прежде не приходилось слышать таких слов от своих пациентов. Некоторые бойцы, приходя в себя после операции, обнаруживая существенную недостачу конечностей и понимая, что в Готэй им больше не служить, порой говорили подобное. В особенности те, которые не мыслили себя вне службы. Но этот-то что?! Все на месте: руки, ноги, голова, и реяцу восстанавливается, пусть не так быстро, как обычно, но все равно уверенно. На что ему жаловаться?

– О чем вы говорите?

Но Кучики, стиснув зубы, напрочь умолк.

Можно было еще предполагать, что он просто не до конца пришел в себя. Что порожденные бредом видения смешиваются с реальностью, и ему просто чудится что-нибудь такое… Но из Кучики больше не удалось вытянуть ни слова. Унохана видела лишь один способ получить информацию: если этот упрямец ничего не скажет лучшему другу, то не скажет никому.

***

Хаями осторожно потормошил Кучики за плечо.

– Ну, ты чего это тут? Почему на тебя Унохана жалуется?

Бьякуя приоткрыл глаза, но на друга не оглянулся.

– Она прислала тебя? Как я и думал.

– Ну-ка, давай, выкладывай, что у вас тут творится, – Хаями уселся на стул и сцепил пальцы в замок. – Не пойму, что их всех так беспокоит. Никак, помирать собрался? Что-то не похоже.

– Ладно, тебе скажу, – согласился Бьякуя. – Тебе проще сказать. Я утратил свой занпакто. Полностью.

– В смысле, ты его потерял где-то там? – Хаями недоуменно нахмурился. – Ренджи говорил, что не смог его отыскать. Здорово переживал из-за этого.

– Он и не мог его отыскать. Сенбонзакуры больше не существует. Нигде.

– Да с чего ты взял?!

– Я чувствую, – Бьякуя говорил со спокойствием обреченного. – Эта пустота внутри. Я сразу все понял, и Ренджи лишь подтвердил мою догадку.

– Да ну, – усомнился Хаями. – Так не бывает. Ты, наверное, ошибся.

– Если бы тебе довелось испытать что-то подобное, ты бы знал, что ошибиться невозможно.

– Ну и дурак, – констатировал Наото. – Давно бы уже рассказал все Унохане, может, она уже все бы исправила.

– Это непоправимо.

– А ты, наверное, медик, – озлился Хаями. – Или, может, ученый? Вот так взял все и решил, умник! Я пошел к Унохане.

И он решительно поднялся со стула. Бьякуя только вздохнул.

***

Теперь уже волей-неволей приходилось отвечать на вопросы. Бьякуя отвечал односложно, неохотно, но все равно Унохана вытянула из него все, что ее интересовало. Параллельно пациент был ощупан и обследован с ног до головы. Хаями тоже присутствовал при осмотре, пытался подбодрить друга своими ехидными замечаниями. Разошелся настолько, что казалось, Кучики сейчас встанет только лишь для того, чтобы дать ему по шее.

Впрочем, Бьякуя воспринимал всю эту суету совершенно безучастно. Он выглядел настолько измученным, что казалось, будто даже удерживаться в сознании для него тяжкий труд. И даже когда Унохана заявила, что нужно звать Куроцучи Маюри, он никак не отреагировал.

Началось полномасштабное исследование. Унохана не позволила перевести своего пациента в лабораторию двенадцатого отряда, так что Куроцучи приволок в палату целую кучу оборудования. Всякий раз, когда Маюри принимался за работу, Унохана находилась рядом, чтобы ученый, увлекшись, не замучил свою жертву насмерть. Но целых четыре дня напряженных исследований ничего не дали, кроме одного-единственного вывода, да и тот был совершенно неутешительным.

– Мы испробовали все, что смогли придумать, – сообщила в итоге Унохана Кьораку. – Но прежде нам никогда не приходилось сталкиваться с чем-то подобным. Ни я, ни капитан Куроцучи не можем предположить, чем это было вызвано. Эта болезнь неизвестна нашей науке. Но все это выглядит так, будто капитан Кучики утратил саму способность владеть занпакто.

========== Бороться или сдаваться? ==========