Эхо катастрофы (СИ)

Страшное происшествие с капитаном шестого отряда взбудоражило весь Готэй. Многие из бойцов, вынужденных дежурить в том месте, где все это случилось, откровенно трусили. И хотя до сих пор неведомая сила никак себя не проявляла, все равно было не по себе.

Совершенно непонятно было, как теперь быть с Кучики. Может ли он после всего этого занимать пост капитана? Особенно по этому поводу переживал, конечно, Ренджи. Он выдумывал тысячу причин, почему хотел бы оставить все, как было раньше. Он говорил себе, что должен, как лейтенант, заботиться о благополучии каждого члена отряда, включая и капитана. Что он не может ответить черной неблагодарностью тому, кто всему его научил, кто много раз спасал его жизнь. Но ни за что не хотел признаваться себе, что должность лейтенанта для него просто невероятно удобна. Ренджи никогда не чувствовал в себе той уверенности, которая присутствует у каждого из капитанов. Его очень устраивал тот факт, что в самых сложных случаях всегда можно спрятаться за чью-то спину. Что, если вдруг все запутается окончательно, можно снять с себя ответственность и подчиниться приказу. Окажись сейчас Абарай главным в отряде, ему пришлось бы думать намного больше, чем хотелось, принимать решения, за последствия которых пришлось бы отчитываться не перед капитаном, а перед самой жизнью, перед бойцами, погибшими по его вине. Словом, Ренджи очень хотел, чтобы Кучики вернулся на свое место.

Между тем выздоровление капитана Кучики не продвигалось вообще никак. Он по-прежнему лежал, безучастный ко всему происходящему, казалось, у него нет сил даже просто принимать пищу. Унохана не пускала к нему никаких посетителей, чтобы зря не тревожить больного.

– Ну что, капитан Унохана? – Не выдержал однажды Хаями. – Неужели все так плохо?

– Не очень хорошо, – кивнула та. – Но на самом деле… – Она в каком-то затруднении пожала плечами. – Мне кажется, он мог бы уже хотя бы попробовать подняться. Но не хочет. Поговорите с ним, капитан Хаями, – попросила Унохана. – Мои доводы он не воспринимает.

– Давно бы уже поговорил, если бы вы меня пустили, – проворчал Хаями.

Его провели в палату, где сквозь плотно задвинутые жалюзи едва сочился тусклый свет. Бьякуя лишь слегка повернул голову, чтобы взглянуть на вошедшего, и тут же снова отвернулся. Хаями опустился на стул, стоявший ровно в том же месте, что и в прошлый раз.

– Ну-ка, хватит валяться. – Хаями принялся тыкать пальцем в плечо Кучики. – Поднимайся.

– Зачем? – Безразлично спросил тот.

– Не понял! – Хаями возмущенно отпрянул. – Ты чего это раскис? Разве такое поведение к лицу капитану?

– Да какой я теперь капитан? – Вяло возразил Бьякуя.

– Так, одну минуту! – Наото по-прежнему изображал крайнее возмущение. – А ты приказ о своей отставке видел?

– Какая разница? Он будет издан сразу, как только я выйду из госпиталя.

– Нет, погоди. Ты не уходи от ответа. Я тебя спрашиваю, ты его видел?

– Ну, положим, нет.

– Так какого черта ты ведешь себя, как размазня, капитан шестого отряда?!

Бьякуя впервые взглянул в глаза собеседнику. В его взгляде промелькнула бледная тень той силы, уверенности и холодной ярости, которые прежде были ему свойственны.

– Ты прав, – проговорил он. – Я все еще капитан. И я должен хотя бы дожить до своей отставки, сохранив достоинство.

– Ну вот! – Обрадовался Хаями. – Теперь я тебя узнаю. Ну а сейчас вставай.

И он принялся тормошить друга. Бьякуя вздохнул.

– Смерти моей хочешь, – проворчал он. Эта интонация окончательно успокоила Хаями: Кучики и прежде использовал такую, препираясь с другом.

Бьякуя тяжело вздохнул, собрался с силами, с трудом перетянул через себя левую руку и уперся ей в постель возле правого плеча. Слегка перекатился на правый бок, кое-как нащупал опору для правого локтя и только тогда короткими, прерывистыми движениями принялся понемногу вытягивать корпус в вертикальное положение. В конце концов, ему удалось сесть, но даже эта нехитрая работа совершенно сбила его дыхание.

– Тяжело, – признался он. – Даже хуже, чем я думал.

И тут же снова рухнул обратно.

– Нда, неважненько, – согласился Хаями. – Тренироваться надо. В следующий раз я приведу Рукию и Ренджи. Ты ведь не хочешь, чтобы они увидели что-то подобное?

– Сволочь ты, – беззлобно огрызнулся Бьякуя.

– И вообще, – Хаями резко поднялся со стула. – Что у тебя тут за обстановка? Сидишь, как в погребе. Хватит киснуть. Вот тоже мне, нашел, из-за чего расстраиваться. Жизнь вполне прекрасна и удивительна.

И он, решительным жестом сдвинув жалюзи, распахнул окно. Комната немедленно наполнилась солнечным светом и нежным запахом свежей зелени.

***

Хаями исполнил свою угрозу: притащил на следующий день с собой лейтенантов. Унохана, заметив, как оживился ее пациент, больше не возражала против посетителей.

– Делайте, что хотите, – сказал Хаями перед тем, как отправиться в госпиталь, – но мы должны заставить его подняться с постели. Он очень тяжело переживает свое увечье. Дурик, – добавил он, не удержавшись.