Эхо любви. Стихотворения. Поэмы (сборник)

Вам каждый второй расскажет
               невыдуманную историю
(об этом
     не пишут в газетах,
песен об этом
          не слышно),
но я видел сам однажды:
ушел самолет на Викторию.
Ушел самолет, покачиваясь.
Ушел самолет,
и крышка.

Одиннадцать дней радисты

               усталых глаз не смыкали.
Обшаривали пилоты
               каждый клочок земли.
Людей,
     потерпевших бедствие,
одиннадцать дней искали.

А на двенадцатый

               утром
                    радировали:
«Нашли!»
Нашли?
Но тогда скажите,
          зачем же, кусая губы,
начальник аэропорта
               не смотрит в глаза другим?
Кому эти черные ленты?
Зачем же оркестр из клуба
в притихшем
          маленьком зале
негромко играет гимн?..
Упругий морозный возд у х
               морзянка сечет на части,
земля беспокойно вздрагивает,
известием растревожена.

И сообщают об этом

женам одним
да начальству.
Женам –
     так, как приказано.
Начальству –
          так, как положено.

А в доме возле Арбата

матери верили снам.
Им снилась немая пустыня
               без края и без конца.
Белесый сынишка штурмана
проплакал в тот день допоздна
под огромной картой Арктики
                    в кабинете отца…
По-прежнему шли самолеты
               трассой предельно трудной.
По-прежнему
долгим вьюгам
          никто не хотел сдаваться.
И над молчаливыми льдами,
над бесконечной тундрой
висели на ниточках звезды,
готовые
     оборваться.

Ровесникам

Артуру Макарову

Знаешь, друг,
мы, наверно, с рожденья
                    такие…
Сто разлук
нам пророчили
          скорую гибель.
Сто смертей
усмехались беззубыми ртами.
Наши мамы
вестей
месяцами от нас ожидали…

Мы

росли –
поколение
          рвущихся плавать.
Мы пришли
в этот мир,
          чтоб смеяться и плакать,
видеть смерть
и, в открытое море бросаясь,
песни петь,
целовать неприступных красавиц!
Мы пришли
быть,
где необходимо и трудно…
От земли
города поднимаются круто.
Век
суров.
Почерневшие реки
               дымятся.
Свет костров
лег на жесткие щеки
               румянцем…
Как всегда,
полночь смотрит
               немыми глазами.

Поезда

отправляются по расписанью.
Мы ложимся спать.
Кров родительский
               сдержанно хвалим…
Но
опять
уезжаем,
     летим,
          отплываем!
Двадцать раз за окном
зори
     алое знамя подымут…

Знаю я:

мы однажды уйдем
к тем,
которые сраму
          не имут.
Ничего
не сказав.
Не успев попрощаться…

Что

с того?
Все равно: это –
слышишь ты? –
счастье:
сеять хлеб
и смеяться
в ружейные дула…
Жить взахлеб!
Это здорово кто-то придумал!

Мираж