Эхо Мертвого озера

Мы добираемся до первого этажа, и я волоку Ви к двери. Она распахнута, обещая свежую прохладу. Мне приходит в голову, что снаружи может поджидать Мэнди с пистолетом Ви, чтобы прикончить нас, но другого выхода нет.

Я первым подхожу к двери, стараясь прикрывать Ви спиной на случай нападения Мэнди. На долю секунды замираю, пытаясь осмотреть поляну за крыльцом, но по-прежнему вижу одним глазом, к тому же все кругом в дыму. Глаза щиплет, они затуманиваются от слез.

Позади верная смерть, а впереди шанс на выживание. Выбираюсь наружу, таща Ви. Спотыкаясь, преодолеваем крыльцо, почти слетев на землю через несколько ступенек. Меня так и подмывает рухнуть прямо здесь, но я заставляю нас двигаться вперед, подальше от горящей развалины за спиной.

Мы доходим до опушки. Я опускаю Ви на землю и падаю на колени рядом. Легкие горят с каждым вдохом, я жадно втягиваю свежий воздух. Смотрю на Ви – на ее бок, который она зажимала рукой.

– Ты в порядке?

Ви трудно сосредоточиться, но наконец она смотрит мне в глаза и цедит сквозь стиснутые зубы:

– Я живучая. Меня не так просто одолеть, особенно какой-то самодовольной сучке.

– Хочешь, посмотрю, насколько там серьезно? – Я указываю на ее бок.

– Ты что, гребаный доктор? У меня дырка там, где ее не должно быть. Конечно, это чертовски серьезно!

Ви в состоянии шутить, и от этого мне немножко легче. Я оглядываюсь на дом. Он корчится в огне. Пламя облизывает бока, начиная с крыши. В воздух поднимаются густые клубы дыма. Только фасад более-менее цел, но это ненадолго. Сквозь разбитые окна пробивается зарево пожара.

Я закрываю глаза и опускаю голову. Я выдохся. Мышцы дрожат от напряжения. Не знаю, сколько у меня осталось сил. Но я должен попытаться.

– Я вернусь за Уиллой, – говорю я Ви.

Она вцепляется в мою руку удивительно крепкой хваткой:

– Черта с два.

– Она еще там. И она связана. Я должен ей помочь.

– Нельзя. Это слишком опасно. – В голосе Ви страх.

Накрываю ее руку своей.

– Я должен.

– Она же просто монстр, – ахает Ви.

Я думаю об отце, о его улыбках и объятиях; о том, как смягчался его голос, когда он говорил, что любит нас. Он тоже был монстром. Но я до сих пор верю, что в нем было что-то еще, кроме этого. Что он любил нас. Что мы были для него важны. И если я верю в хорошее в отце, то должен верить в хорошее и в Уилле.

Я убежден: монстров не бывает. Есть люди, которые принимают плохие решения, иногда просто ужасные, – но они все равно люди.

– Знаю. Но она все-таки человек.

Пальцы Ви впиваются в мою руку.

– Она не стоит того, чтобы рисковать из-за нее жизнью.

– А если я позволю ей погибнуть, кем тогда буду?

Ее хватка слабеет.

– Коннор, пожалуйста, не надо…

Я думаю о сестре Гармонии – раненой, истекающей кровью, – которая вонзила нож в шею человеку, собиравшемуся застрелить меня. Помню, как пообещал себе, что стану таким, как она. Пора выполнять обещание.

– Я должен.

Пошатываясь, со стоном поднимаюсь на ноги, и все вокруг начинает вращаться, кожа немеет, в нее словно впиваются колючки. Передо мной нависает дом – как из фильма ужасов, ставшего реальностью. Спотыкаясь, я бреду к нему.

42 Гвен

Стою посреди номера, стиснув мобильник Коннора в надежде, что это как-то поможет узнать, где мой сын. Открываю телефон, ввожу обычный пароль, но экран блокировки мигает и гаснет. Пароль неверный. Пробую другой вариант – опять не то. Если и третья попытка будет неудачной, телефон заблокируется. Не хочу рисковать.

Вместо этого провожу пальцем вниз по экрану и вижу последние сообщения. Мне очень нужна хоть какая-то подсказка. Из приложения «Шустросипеды» пришло уведомление, что срок проката истек, с вопросом, не хочет ли сын продлить его.

Мой пульс учащается. «Шустросипеды» – это те желтые велосипеды, которые можно взять напрокат по всему городу. У нас в Ноксвилле тоже есть такие. Мы всей семьей зарегистрировались у них на сайте в начале года, пока однажды на выходных я не получила травму во время поездки в Гринуэй. Трясущимися пальцами открываю приложение на своем телефоне. И вижу данные о последнем прокате, в том числе – где взят велосипед и где оставлен. Увеличиваю вторую картинку и хмурюсь. Какое-то место посреди леса. Зачем Коннору туда?

И тут в голове что-то щелкает. Бросаюсь к себе в комнату и хватаю папку с материалами о Джульетте. На дне папки лежит карта города с отмеченными на ней ключевыми пунктами. Один из них – Угрюмая хибара. Сравниваю с картой в телефоне: то же самое место.

Меня снова охватывает паника. Именно в Угрюмую хибару Уилла и Мэнди, по их словам, водили Джульетту в день ее исчезновения. Наплевать, совпадение это или нет, но я не хочу, чтобы мои дети приближались к месту, где часто бывают эти девицы.

Засовываю оба телефона в карманы и бегу к машине. Не нужно никакой интуиции, чтобы понять: дело плохо. Вот-вот произойдет что-то ужасное.

Это чувство преследует меня с тех пор, как в начале недели Леонард Варрус прислал электронное письмо. Тогда я поняла: скоро все станет гораздо хуже. Но не представляла насколько.