Эхо Мертвого озера

Сэм смотрит мне прямо в глаза, кивает, говорит: «Перезвоню, как только приедем», – и заканчивает разговор.

Меня колотит изнутри. Дыхание перехватывает. Я пытаюсь спросить Сэма, что все это значит, но не могу выговорить ни слова. Мой настоящий, реальный мир опять обрушивается на меня. Постоянные угрозы, постоянное предчувствие опасности, когда в любой момент может произойти что угодно. Когда жизнь может рухнуть из-за телефонного звонка, если мне скажут, что кого-то из моих любимых людей больше нет.

– Это Коннор? – наконец удается прохрипеть мне.

– С ним все в порядке. Все они в порядке.

Сэм кладет руку мне на плечо как раз вовремя: мои ноги подкашиваются от облегчения.

– Тогда в чем дело?

– Я говорил с твоей мамой. Ей позвонила Кец. В доме в Стиллхаус-Лейке кое-что случилось. Кто-то, похоже… пострадал. – Он запинается на последнем слове.

– Кто?

– Мы не знаем.

Бред какой-то.

– Тогда откуда знают, что кто-то пострадал?

Сэм молчит.

– Да говори уже.

– Есть факты, – произносит он, тщательно подбирая слова. – Например, кровь. Но ни трупа, ни свидетельств, что именно там произошло. Кец позвонила твоей маме. Нужно, чтобы кто-нибудь приехал на место происшествия как можно быстрее – помочь разобраться.

Сэм опять запинается, выражение его лица становится виноватым. И через секунду до меня доходит. Кто-то должен ехать в Стиллхаус-Лейк, и этот «кто-то» – Сэм.

А раз едет он, то и мне придется.

Значит, мой уик-энд закончится раньше. Ни концерта в компании Хизер, ни шумной вечеринки потом, ни зависания допоздна с ее подружками, когда я слушаю их сплетни о каких-то незнакомых людях и представляю, что это и есть моя жизнь…

Ничего удивительного. Я только-только расслабилась и поверила, что возможна другая жизнь, в которой меня не судят по отцу. В которой никто не знает, кто я. В которой я могу просто быть самой собой. Или кем-то, кем захочу, а не тем, кого видят во мне остальные. Жизнь, в которой не нужно все время озираться в ожидании, что неизвестно откуда выскочит какой-нибудь преследующий меня псих.

И как только я начинаю верить, что это возможно, – все исчезает… И так всегда. Такая у меня жизнь с того самого дня, когда нашли сестру Сэма, висящую в нашем гараже.

Так нечестно. Но разве жизнь бывает справедливой?

– Я останусь. Со мной ничего не случится. – Я и сама не верю в то, что говорю. Сэм ни за что не бросит меня одну в чужом городе. И даже допусти он такую возможность, мама пришла бы в ярость.

Сэм – надо отдать ему должное – выглядит по-настоящему виноватым.

– Ты же знаешь, я не могу оставить тебя одну.

Знаю, что бесполезно, но пытаюсь спорить:

– Почему мама не может поехать сама?

– Она работает. У нее дела. К тому же ей дальше добираться.

Я стискиваю кулаки. Да, я хорошо понимаю, что кругом люди и нас могут услышать. Знаю, что нужно оставаться спокойной и не закатывать истерику, но от этого еще острее чувствую несправедливость.

Другие могут нарушать правила. Другие могут ходить везде, напиваться, танцевать с незнакомцами и орать, когда злятся.

Но только не я.

Мне никогда ничего нельзя.

– Но уик-энд еще не закончился. Хизер со своими сокурсниками поведет меня на концерт в кампусе, а потом мы собирались устроить костер… Она говорит, это одна из самых веселых вечеринок года.

– Прости, Ланта. – Сэм не забыл, что нужно называть меня тем именем, под которым я зарегистрировалась, и от этого почему-то только хуже. Потому что здесь я просто Ланта Кейд, но, как только я уеду из кампуса, эта девушка перестанет существовать. И вместе с ней испарится то будущее, о котором я мечтала для нее.

Куда бы я ни поехала и кем бы ни притворялась, моя настоящая жизнь всегда будет вставать у меня на пути.

К моему ужасу, на глазах у меня выступают слезы, и одна слезинка скатывается по щеке. Нельзя плакать при всех. Нельзя показывать слабость при посторонних.

– Как же я сейчас тебя ненавижу, – шиплю я. На самом деле я так не думаю. Конечно, я не ненавижу Сэма. И он наверняка понимает это, но все равно вздрагивает от моих слов. Его лицо искажается гримасой, и на секунду я радуюсь, что он чувствует ту же боль, которую причинил мне.

Да, я пожалею о своих словах. И, конечно, извинюсь. Но прямо сейчас я разворачиваюсь и ухожу прочь, даже не попытавшись найти Хизер и попрощаться. Не знаю, как объяснить ей, почему я уезжаю, не рассказав про Мэлвина Ройяла и про то, что наша семья всегда под прицелом.

Если я расскажу, Хизер уже никогда не сможет относиться ко мне как раньше. Я больше никогда не буду Лантой Кейд, я стану дочерью серийного убийцы.

Я уже давно знаю, что жизнь несправедлива. Но от этого мне больнее, чем остальным. И сейчас как раз такой случай.

20 Гвен

Доехав до городка, торможу возле кофейни. Коннора и Ви не нужно искать: они ждут на улице. Едва взглянув на меня, Коннор сразу понимает: что-то случилось.

Он бледнеет:

– Что такое? С Ланни все в порядке?

Я изо всех сил ободряюще улыбаюсь ему, но, кажется, неубедительно, потому что сын не успокаивается.

– С ней все хорошо, – отвечаю я. – И с Сэмом тоже.

– А что тогда? – настаивает он.

Я вздыхаю: