Эхо Мертвого озера

Я делаю глубокий вдох, стараясь подавить раздражение:

– Послушай, Уилла, я знаю, ты стараешься изо всех сил. Быть свидетелем в таком деле – большая ответственность. Я понимаю, что на тебя надавили, и просто хочу, чтобы ты не торопилась с выводами, если не уверена или не помнишь. Никто не станет тебя обвинять.

Я еще не закончила, а Уилла уже качает головой. Ее глаза снова встречаются с моими, и теперь я вижу в них страх.

– Вы не понимаете. Мэнди разозлится, если я не скажу то же самое, что и она.

Как странно и неожиданно…

– Разве Мэнди не захочет, чтобы ты сказала правду?

Уилла фыркает:

– Для Мэнди важна преданность. И если пойти против нее… – Она замолкает, прикусив нижнюю губу, и ее бросает в дрожь. Она напугана. Это понятно и по ее голосу и по ее позе: она ежится и поднимает плечи, словно защищаясь.

Я уже навидалась женщин с таким настороженным выражением лица. Я и сама была такой, пока жила с Мэлвином и боялась его. Боялась того, что он может от меня потребовать и сделать со мной.

В дружбе, как и в любви, иногда тоже есть место насилию.

Вспоминаю, как в первый раз увидела Мэнди на кухне в доме Ларсонов. Она показалась такой кроткой и тихой… Помню, я еще подумала: странно, что она постоянно торчит у них дома, напоминая родителям о пропавшей дочери. Интуиция подсказывала: здесь что-то не так, но я не придала этому значения. Подумала, что Мэнди ведет себя странно, потому что она еще подросток и оплакивает лучшую подругу.

Я не спешу, тщательно подбирая слова:

– Ты боишься Мэнди?

Уилла не отвечает, но я замечаю, что ее подбородок начинает дрожать.

– Думаешь, Мэнди имеет отношение к исчезновению Джульетты?

Уилла снова отвечает не сразу и наконец качает головой.

– Мэнди любила Джульетту. – Ее голос срывается, она шмыгает носом, и слеза капает ей на коленку.

Я не говорю ей, что можно любить человека и все равно причинять ему боль.

* * *

Заезжаю домой к Мэнди – никого. Оставляю в двери записку со своей визиткой и возвращаюсь в мотель.

Несколько раз стучусь к детям, и только тогда Коннор встает с кровати и откидывает цепочку.

– Доброе утро, – нежно говорю я ему.

Сын щурится от утреннего солнца и с ворчанием опять заваливается в кровать. Ви издает сдавленное «ммм пф», переворачивается на другой бок и натягивает на голову подушку.

Не перестаю удивляться, как долго подростки могут спать. С тех пор как я узнала правду о Мэлвине, не спала по ночам дольше шести часов. Решаю оставить детей в покое, возвращаюсь к себе в комнату и начинаю просматривать материалы дела Джульетты и свои записи, внимательнее вчитываясь в свидетельские показания.

Показания Уиллы теперь выглядят неубедительно. Они явно ненадежны. Значит, и показания Мэнди могут оказаться такими же сомнительными, но я ничего не узна́ю, пока не смогу надавить на нее. Да и другие свидетельские показания ясности не добавляют. Там столько всякого «я почти уверен, что видел…», «кажется, это было где-то здесь…» и в этом роде, но ничего конкретного. Так что до сих пор непонятно, что же с Джульеттой.

Просматриваю свои записи в поисках зацепок и натыкаюсь на очень важную: руководитель молодежной группы при церкви, который исчез некоторое время назад. Почему бы не поискать его? По крайней мере, с чего-то надо начинать.

Однако найти Джосайю оказалось труднее, чем я думала. Когда я попыталась, то поняла: он не хочет, чтобы его нашли. Увы, в наше время испариться практически невозможно. Мне ли не знать. Я годами пробовала скрыться от своего прошлого – меняя города и имена, заметая следы, заводя преследователей в тупики. И все же Мэлвин нашел меня.

Значит, и я найду Джосайю.

Надо отдать ему должное – это оказалось непросто. Понадобились два лучших компьютерщика Джи Би, но в итоге я получила адрес.

Просовываю голову в дверь:

– Мне нужно в церковь – поговорить насчет Джульетты. Потом вернусь.

– Скоро? – спрашивает Коннор из-под одеяла.

Я пожимаю плечами:

– Может, через несколько часов.

Сын высовывает голову и, прищурившись, смотрит на меня:

– Ничего, если мы сходим в кафе?

Интуиция подсказывает ответить «нет»: в мотеле безопаснее. Но дети уже несколько дней сидят взаперти, несправедливо заставлять их страдать из-за моей паранойи. К тому же я была в этом кафе и знаю хозяйку. Так что ничего страшного, если сходят.

– Без телефонов ни шагу, – напоминаю им.

Ви вытаскивает руку из-под одеяла и машет мобильником:

– Заметано.

28 Коннор

Стук в дверь настолько неожиданный, что мы с Ви переглядываемся, прежде чем я встаю, чтобы отреагировать. Мама ушла не так давно, но это не ее условный стук. Не представляю, кто там. Не снимая цепочку, смотрю в глазок.

Уилла. И у нее заплаканный вид.

Повозившись с цепочкой, открываю дверь и едва успеваю произнести ее имя, как она падает в мои объятия. Мозг в панике прокручивает все самые страшные варианты, что же могло так расстроить Уиллу.

– Привет, – говорю я, прижимая ее к себе. – Не бойся. В чем дело? Что случилось?

Она откидывает голову назад и смотрит на меня. Слезы собираются на ее ресницах, и глаза кажутся еще больше и ярче. Ее подбородок дрожит.