Эхо между нами

Он просто лжец. Мама сказала мне перед отъездом, что он солжет. Она сказала, чтобы я не обращал на это внимания и предоставил ей с адвокатами все уладить. Нам с Люси просто нужно пережить этот ужин. Судя по запахам, доносящимся из кухни, это не займет много времени. Мы будем есть свою еду, держать рот на замке, а потом сбежим домой.

– О’кей.

– А почему ты сказал, что я их не плачу?

Я молчу.

– Это сказала твоя мама?

И снова я молчу.

– Я знаю, что не всегда был хорошим отцом, но это не только моя вина. Твоя мама тоже не делала ситуацию легче…

– Легче? – моя голова резко вскидывается. – Ты думаешь, нам было легко?

– Я вовсе не это имел в виду.

– Думаю, что именно это ты и имеешь в виду. Ты развелся с мамой и оставил ее, оставил меня, а теперь заставляешь ее заботиться о нас, пока ты делаешь, что хочешь.

– Так вот в чем дело? – спрашивает папа, как будто он в замешательстве. – Ты все еще злишься на меня из-за развода?

Я бросаю взгляд на кухню. Сколько времени можно разогревать окорок?

– Не знаю, какой ложью кормила тебя твоя мама, но твоя мать и я… мы с ней были несчастны в этом браке.

– Значит, ты развелся и теперь можешь быть счастлив. Думаю, что так. Мы изо всех сил стараемся заботиться друг о друге, а ты освобожден от этого. Появляешься, когда тебе удобно. Я забыл, что единственное, что имеет значение, – это твои чувства. Пока ты счастлив, то не имеет значения, что остальные страдают из-за твоего выбора.

У папы напрягается челюсть.

– А что мне оставалось делать, Сойер? Остаться в браке, который душил меня?

– Как я уже сказал, пока ты счастлив, верно?

– Это несправедливо, – папа понизил голос.

– Справедливо? Мне пришлось поменяться сменами, чтобы приехать сюда сегодня. Мама заботится о нас все время и работает полный рабочий день, в то время как ты можешь забирать нас каждый второй праздник, а когда я был младше, то каждые вторые выходные. Как будто мы домашние любимцы, которых иногда можно приводить домой. Разве это справедливо? Потом ты жалуешься на то, что не видишь нас, но даже не пытаешься приехать к нам.

Он разжимает пальцы.

– У меня есть работа, и, когда твоя мама переехала, она сказала, что будет привозить вас ко мне.

Я больше не хочу этого слушать, поэтому встаю и достаю ключи из карманов джинсов. Папа вскакивает с дивана.

– Куда ты собрался? Тори готовит ужин.

– Я забираю Люси и еду домой. Ты же сам хотел меня навестить. Вот и навестишь. Если хочешь еще раз увидеть Люси, тебе придется самому приехать к ней.

Я иду на кухню, и папа кладет руку мне на плечо, как будто это может остановить меня.

– Знаю, что не был идеальным отцом, но в этой истории есть нечто большее, чем ты думаешь. То, что я обещал тебе не рассказывать. Но, несмотря ни на что, я стараюсь.

Он старается, потому что чувство вины – это отстой.

– Люси, пойдем отсюда.

Его вина и его сожаление – не моя проблема.

Вторник, 1 октября:

Ну, дневник, мама в постели. Сегодня утром она встала и попыталась работать, но у нее ничего не получилось.

Я тоже осталась в постели, потому что горло у меня не прошло, но, когда услышала, что мама лежит целый день, я встала и пошла к ней. Она выглядит ужасно. Очень надеюсь, что ей скоро станет лучше.

Мать Эвелин тоже болела туберкулезом и находилась в той же больнице, что и она. Они ссорились, разговаривали, и Эвелин волновалась. Я понимаю это – больше, чем я хочу. Люси сидит на заднем сиденье моей машины и поет, заплетая волосы своей куклы. У моей сестры очень красивый голос, такой сладкий, и она прекрасно попадает в ноты.

Я сворачиваю с шоссе на главную улицу. Сейчас семь вечера, осенняя ночь темна, и падающие листья освещаются лучами моих фар. Мы почти дома, и моя кожа чешется от желания прыгнуть. Папа писал мне с тех пор, как я уехал. Мама тоже писала, желая узнать, что случилось и почему папа расстроен. Сильвия писала, чтобы узнать, что там дальше по проекту, а Вероника не писала вообще.

Думаю, она дает мне время. Пространство, в котором я не уверен, нуждаюсь ли. Вчера вечером я вышел из ее квартиры в бешенстве и до сих пор злюсь. Моя младшая сестра просыпается посреди ночи с криком, потому что верит, что видела призрака, и Вероника ничего не сделает, чтобы остановить это. Как она может мириться с таким?

Но я скучаю по ней. Я смотрю фильмы и шоу, где подростки встречаются, ходят в кино, развлекаются. Чего бы я сейчас ни отдал, чтобы такой была моя жизнь. Ничего не делать, кроме домашних заданий в понедельник и выбора фильма, который можно посмотреть в пятницу вечером.

Я бы с удовольствием пришел к Веронике с цветами и бутербродами, чтобы пойти в кино, где мы держались бы за руки. Потом ночью по пути домой я бы целовал ее слишком увлеченно, слишком долго. Так, что она счастливо задыхалась бы, а у меня кружилась бы голова.