Эхо Миштар

Тем временем маленькая процессия обогнула дворец. Проводник уверенно свернул на маленькую, тёмную улочку между глухими стенами и поднял над головой тусклую лампу. Дорога была изрядно разбита, кое-где попадались такие ямы, что нога проваливалась по колено. Когда Фогарта споткнулась в четвёртый раз, Иаллам взял её под локоть.

Молчание становилось неловким.

– А вы не боитесь заразиться? – наконец обратилась она к лекарю-сопровождающему. Когда Иаллам перевёл вопрос, тот засмеялся:

– Нет. Меня три месяца назад казнить собирались, кожу с живого содрать! Так лучше от этой новой «суши» умереть, в беспамятстве, чем так. А если я сумею отыскать корень эпидемии, то меня помилуют.

– В пустыне жестокие нравы.

– В Ишмирате не такие? – искренне заинтересовался лекарь. – Как у вас наказывают за долги?

– Продают имущество, из столицы выдворяют, – принялась честно перечислять Фог. – Если задолжал хороший мастер – отправляют в цех, работать за еду и жилье, пока не возместит весь долг. Задолжавшую женщину знатного происхождения могут сделать служанкой во дворце ишмы или его вельможи, менее знатную – отправить работать у кого-нибудь из мастеров. А если с человека совсем взять нечего, а долг очень велик – ставят ему на ладонь клеймо и выгоняют прочь из столицы. С таким клеймом он не сможет нигде в Ишмирате ни купить дом, ни жениться, ни торговлей заняться… Свести клеймо не может ни мастер, ни лекарь, оно сквозь любой ожог проступит. Ну, киморт-то, конечно, легко его изведёт, но только если кто прознает, потом этому киморту перед цехом придётся объясняться и выплачивать долг вместо заклеймённого… Погодите, – нахмурилась Фог, только сейчас осознав суть вопроса. – Вы хотите сказать, что вам определили такое жестокое наказание – за долг?

Лекарь полуобернулся на ходу. В дрожащем свете масляной лампы лицо у него казалось грубой каменной маской с беспросветно-чёрными провалами глаз, а рот был похож на кривую трещину.

– За долг. Только этого долга не было, пока я жалобу в совет не подал на…

Договорить лекарь не успел. Охранник из свиты Абир-Шалима, до того вышагивавший рядом с завидным равнодушием, вдруг на треть вытащил из ножен клинок и коротко сказал что-то на пустынном наречии. Лекарь тут же отвернулся и накинул на голову капюшон.

А Фог вдруг разозлилась разом за всё – за ложь Дуэсы, за тоскливые сны, за жару, за душные благовония, за изворотливость старика из совета и за отраву в пище.

– Скажи ему – пусть договаривает, – коротко приказала она, прикидывая, как бы намертво склеить у охранника клинок с ножнами, да и губы заодно.

Рыжий беззвучно усмехнулся:

– Давай, ещё топни ножкой, брови нахмурь и одежду с одного плеча приспусти, словно капризная наложница, – тут он замолк, точно задумался. – А впрочем, и правда, разозлись, что ли. Покричи на этого охранника. Пусть они тебя самодуркой считают, этакой девочкой с севера – капризной, но не опасной. С тебя-то не убудет – а мне наверняка пригодится то, что может рассказать этот лекарь.

– Обойдёшься, – хмыкнула Фог, разом остывая. Ей подумалось, что Сидше бы такого точно не одобрил… Да и Алаойш тоже. – Всё равно охранник наверняка останется на улице, не пойдёт же он к умирающему.

– Как знаешь, – вздохнул рыжий немного разочарованно.

Улица вильнула напоследок и упёрлась в приземистое здание из белого камня. Узкие окна были наглухо закрыты ставнями. На двери ярко-алой краской были нарисованы три вертикальные черты, пересекающие круг.

– Знак смерти, – шепнул Иаллам. – Твои защитные штучки точно работают, а, киморт?

– Должны, – так же тихо ответила Фогарта. – Я рискую больше тебя. Меня нельзя будет вылечить морт. Скажи охраннику, чтоб остался здесь.

– И по какой причине? – выгнул бровь рыжий.

– Придумай что-нибудь, – отмахнулась Фог.

Выражение лица у него стало мечтательным. Немного поотстав, Иаллам вполголоса обратился к охраннику, доверительно придерживая его за отворот верхней накидки. Певучая речь мёдом растекалась по нёбу, почти ощутимая на вкус… Хаким, слушая, что плетёт чужаку хозяин, всё ниже и ниже опускал голову и как-то странно трясся. Лекарь нет-нет, да и оглядывался на Фог, и глаза его становились всё более круглыми.

Тем не менее, охранник так и остался на улице, даже не сделав попытку перешагнуть порог. Спускаясь по лестнице вслед за лекарем в подвал, Фогарта улучила момент и схватила Иаллама за рукав.

– Ты что ему наговорил?

– Да слухи пересказал. Сказки про кимортов, – невозмутимо ответил рыжий. Светлые глаза его азартно блестели. – Что, мол, для некоторых ритуалов кимортам разоблачаться приходиться. И женщины-киморты, чтобы свою честь сохранить, напускают на мужчин слепоту, а заодно и немощь. И слепота-то потом проходит, а вот с женщиной свидетелю уже возлечь не суждено, разве что… Ты правда дальше хочешь слушать, а?

– Нет, – честно сказала Фог. – Я теперь думаю.

– И о чём же? – хмыкнул рыжий.

– О том, как и впрямь немощь напустить… – Фогарта выдержала многозначительную паузу, торжественно и бессмысленно глядя в пространство. Иаллам ощутимо напрягся. – Языковую немощь. На тебя. Тоже мне, шутник.