Эхо ненависти

– Нет, я решила по-другому. На поезде доедем до Пскова, найдем деревню Кривошеево и попробуем узнать факты относительно смерти гражданки Савватеевой Марфы, хотя по этому поводу не испытываю никаких иллюзий, ведь прошло тридцать шесть лет. Далее на самолете летим в Киев. Там попытаемся установить, где работал наш фигурант, и поговорим с сослуживцами. Общежитие водников, где он жил, уже снесено, поэтому в горисполкоме узнаем, куда расселили людей, и побеседуем с ними. Когда все это сделаем, едем в Таганрог и работаем по утоплению или убийству гражданки Сашко Клавдии. А потом возвращаемся домой…

– …на коне или под конем, – с улыбкой завершил сыщик монолог следователя. – Не беспокойся, Марина, прорвемся.

Предутреннее небо над Псковом было пасмурным, отдавало сыростью и прохладой. Путники на такси добрались до гостиницы, расположенной на окраине города в захолустном микрорайоне с темными мрачными домами, словно вытесанными из скалы. Следователю достался двухместный номер, а сыщик довольствовался шестиместной ночлежкой, но это нисколько его не огорчило, и он, усталый после долгой дороги в сидячем вагоне, свалился крепким сном. Такая же участь постигла и Черных, которая тихо, чтобы не разбудить соседку, прошмыгнула в номер и с удовольствием растянулась на сыроватой, но чертовски приятной постели. Проснувшись в обед, они подзакусили в гостиничной столовой и, пользуясь случаем, поинтересовались у буфетчицы, где может находиться деревня Кривошеево.

Та только пожала плечами:

– Деревень-то много, хотя бы знать, какой район.

Посовещавшись, решили сходить в прокуратуру и попытаться найти в архиве уголовное дело по факту убийства гражданки Савватеевой Марфы, приключившегося в далеком сорок восьмом году, и попутно узнать, где находится деревня, где жила потерпевшая.

Прокурор города, Семен Семенович Максимов, мужчина старше пятидесяти лет, встретил командированных с добродушной улыбкой и ударился в воспоминания:

– Из Якутии?! Был я у вас в пятьдесят девятом, когда в составе следственной бригады выезжал в Магадан по «золотому» делу. Тогда мы заезжали и в Якутию, побывали на полюсе холода в Оймяконе, термометры там показывали пятьдесят пять градусов ниже ноля! В то время я работал следователем в центральном аппарате прокуратуры в Москве. Скажу честно – красивые края. Сурово, но красиво. А Колымская трасса, а величественные прижимы и перевалы?! Это нечто! Однажды ночевали в глухой тайге в избушке. Это невообразимо! Нас угощали сибирским хариусом и олениной – вкусней блюда я еще не пробовал в жизни! Итак, дорогие земляки, расскажите цель вашего приезда.

Когда Черных завершила рассказ, прокурор в задумчивости прошелся по кабинету и развел руками:

– Не знаю такую деревню. Тут многие деревни в военное и в послевоенное время прекратили свое существование. Вот, например, знаменитая деревня Чернушки полностью уничтожена фашистами. А чем она знаменита? А ну-ка, молодые люди, скажите мне, чем вошла в историю эта деревня?

– Ой, даже не знаю, – пожала плечами Черных и вопросительно глянула на сыщика: – Сергей, может быть, ты знаешь?

– Если эта деревня уничтожена фашистами, значит, там кто-то совершил великий подвиг, – предположил оперативник. – Кто же это может быть?

– Давай, давай, вспоминай, ты же увлекаешься военной тематикой, – кивнула в знак солидарности Черных.

– Раз он совершил великий подвиг, значит, он хрестоматийный герой, – продолжал рассуждать сыщик. – А раз так, то мы этого героя проходили по школьной программе…

– Ну, ну, давай, уже горячее, – приободрил его прокурор. – Назови имя этого героя.

– Матросов? – неуверенно спросил сыщик.

– Вот именно! – хлопнул в ладони Максимов и похвалил сыщика: – Молодец, у тебя аналитический склад ума! Именно Александр Матросов под этой деревней грудью закрыл немецкую амбразуру.

– Сергей лучший сыщик у нас в городе, с аналитикой у него все в порядке, – не без гордости объяснила Черных прокурору. – А я-то, конечно, знаю подвиг Матросова, а вот где именно это произошло, никогда не задумывалась.

– Ладно, немного отвлеклись, – воодушевленно стукнул прокурор ладонью по столу и объявил: – Сейчас вызову нашего архивариуса и дам ему задание, а мы тем временем попьем чайку. Я вас угощу знаменитым нашим псковским угрем. Заметьте, ничуть не хуже вашего хариуса.

– А я хариуса никогда не пробовала, – смущенно вздохнула Черных. – Что за рыба?

– Ха! – удивленно воскликнул Максимов. – Мне казалось, что эта рыба – якутское национальное блюдо.

– Этой рыбы у нас нет, – подтвердил сыщик. – Я сам пробовал ее в соленом виде раза два. У нас в основном карась, иногда, по большим праздникам, омуль, чир.

– А оленина? – недоуменно спросил прокурор.

– Оленину мы почти не видим, – ответил оперативник. – Ее едят на северах, в столицу республики завозят редко.

– Вот те раз! – покачал головой Максимов и спросил: – А что вы едите из мясного?

– Семен Семенович, вы были на Колыме, там да, питаются олениной и хариусом, а мы городские… Мы едим говядину, опять же по большим праздникам – жеребятину.