Эхо смерти

– С этой штуковиной вокруг шеи ты мог бы осветить пещеру.

– Никогда не знаешь, где окажешься. Как выходные, лейтенант?

– Тихие, теплые и солнечные. Не похожие на зиму.

– Отлично.

Они зашли в лифт.

– Я раскрыл два дела, пока ты танцевала на пляже…

– Ага, один торчок пырнул ножом другого, и женщину забил до смерти бывший любовник.

Лифт остановился, в кабину вошли еще несколько копов, а Дженкинсон смерил Еву взглядом.

– Следила за нами, сидя на песочке под солнцем?

– Я вчера работала. Нашла себе дело около двух часов ночи.

– Добро пожаловать домой. – Он нахмурился. – Убийство Страццы?

– Оно самое.

– О нем трубят во всех новостях. Известный хирург, юная красотка-жена… Она сильно пострадала?

– Очень.

– Тем не менее…

– Знаю, в первую очередь проверяют алиби супруга. Но вряд ли бы женщина изнасиловала сама себя и изуродовала собственное лицо. В прошлом году было два похожих преступления, только без убийства.

Лифт снова остановился, зашло еще несколько людей.

– Преступник переодевается.

Дженкинсон, который мрачно следил за указателем этажей, повернулся к Еве.

– Как? В смокинг?

– В чудовищ. В последний раз в дьявола с рогами.

– Все-таки люди чокнутые…

В кабину вошло еще двое копов. Один из них уставился на Дженкинсона.

– Красивый у тебя галстук, Дженкс.

– Ага, твоя сестра так и сказала, когда я утром его завязывал.

Раздался смех, и поездка в переполненном лифте чуть оживилась.

Выйдя из кабины, Ева направилась к своему отделу, Дженкинсон ни на шаг не отставал.

– Если тебе нужна помощь, мы с Рейнеке как раз свободны.

– Посмотрим.

Как только они вошли в комнату, Дженкинсон рванулся вперед.

– Эй, это что, булочки в сахарной глазури?

Сантьяго запихал в рот последний кусок булочки из коробки, которую Ева вчера оставила в комнате отдыха, и что-то неразборчиво буркнул.

Ева, не останавливаясь, прошла в кабинет, включила автошеф на кофе, сбросила пальто и свежим взглядом окинула доску для расследований.

У дверей раздалось цоканье каблучков, и пока доктор Мира входила в кабинет, Ева нажала кнопку быстрого набора номера.

– Быстрее тащи свою задницу на работу, свяжись с обеими парами, на которых напали раньше, и договорись о встрече у них или у нас. Вперед!

Прежде чем Пибоди успела ответить, Ева отсоединилась и повернулась к гостье.

– Извините.

Легко отмахнувшись, Мира выскользнула из светло-голубого зимнего пальто и осталась в красно-розовом костюме. Цокающие каблучки прилагались к серебристо-серым полусапожкам и стройным ногам.

– Выпьете чаю?

– С удовольствием, спасибо. С возвращением! У вас отдохнувший вид. Удивительно, всего два дня, и какой результат!

– Видели бы вы меня вчера.

Ева включила автошеф на чай, и когда цветочный аромат разнесся по кабинету, передала чашку Мира.

Доктор села, скрестив великолепные ноги, отбросила назад прядь каштановых волос; в светло-голубых глазах светилась улыбка.

– Я посмотрела медицинскую карту Дафны Страцца. Вы с Рорком практически спасли ей жизнь.

Ева склонила голову набок.

– Вы с мужем тоже ездили погреться на солнышке?

– Нет, но спасибо за комплимент. Я решила осветлить волосы, чтобы легче пережить зимнюю депрессию. Вообще-то меня уговорила Трина.

Глаза Евы широко распахнулись.

– Вы ходите к Трине?

– Ну да. Мой парикмахер переехал в Бруклин, а Трина – да, я знаю, что она может быть… э-э… несколько категоричной, – превосходный стилист.

Как же, категоричной, подумала Ева. Скорее, бесцеремонной и воинственной. И вообще, неужели она, Ева, обсуждает прически?

– Ладно, вернемся к Дафне Страцца.

– Она согласилась еще раз со мной побеседовать. Как вы знаете, нападение отличалось жестокостью: ее сильно избили, несколько раз изнасиловали. Однако эмоциональное состояние Дафны пострадало еще сильнее. Она блокирует страшные подробности. Кроме того, удар по голове, возможно, вызвал провалы в памяти. Впрочем, вы и сами все знаете, ничего нового я не скажу.

Ева кивнула, присев на угол своего стола.

– Все, кого я спрашивала, говорят, что Дафна очень приятный человек. Прекрасная хозяйка, обаятельная, щедрая. Наверное, я – циник, но мне показалось, что она немного наивна.

– Не буду спорить. Она совсем юная, а эмоционально вообще ребенок. Я бы назвала ее покорной и легко поддающейся влиянию.

– Да, пожалуй. – Ева подняла палец. – Легко поддающаяся влиянию. А вот ее покойного мужа описывали по-другому. Педантичный, нетерпимый, деспотичный, холодный.

– И очень талантливый хирург. У Страццы прекрасная репутация. Те, кто чего-то добился в его сфере деятельности, очень часто бывают холодными и деспотичными. Классический комплекс бога.

– Согласна. Когда зрелый, преуспевающий мужчина с доминирующей личностью женится на молоденькой девушке, он либо балует ее, либо тиранит. Думаю, Страцца был тираном.

– Я разговаривала с Дафной меньше получаса и только один раз, к тому же старалась не лезть в дебри, но полностью согласна с вашим мнением. Заметно по мелочам. Например, она чаще называет его «мой муж», а не по имени.