Эхо тайги

В середине пляшущей, поющей, яркой толпы шел Ваня под руку с молодой. Ксюша так и впилась в лицо молодухи. «Хороша собой жена Вани, — как стон вырвалось признание. — Правда, ростом не вышла. Руки малы. Такая рази захватит хорошую ручку пшеницы при жатве?…»

Свадьба прошла в соседний двор и Ксюша перебралась за ней в соседний огород. Тут и увидел ее Симеон.

Светало. Засерели стены амбара.

«Нет, теперь не уйти. Конец… Завтра, может, сегодня привяжут за ноги к лошади и потащат, как Лушку, по улице. Одна судьба… — сжала зубы от боли в висках. Только б не вскрикнуть. Лушка, подружка, вместе о будущей жизни грезили… О тебе Вавила горюет, а меня даже и вспомнить некому. Ты хоть любовь узнала, а я… Ваня, Ванюшенька!»

Горев был взбешен, узнав что Валерий Ваницкий спрятал где-то Ксению Рогачеву. Ему доложили об этом рано утром. Хмельная голова тянула к подушке, но злоба на Валерия была еще невыносимей.

— Ах ты, сосунок! Тебе этот орешек не отдам. Я из нее буду душу тянуть…

Вошел Валерий. Он чувствовал, что не так просто утихомирить Горева, но план был готов. «Только бы выдержать характер», — думал Валерий.

— А, Валерий Аркадьевич! Что так рано привело вас ко мне? Радость? Наверное, допытались у пленницы, где ваша большевистская пассия? Да?

Валерий не ожидал издевательского тона. Он ждал бури от Горева и злоба охватила такая, что он готов был пристрелить наглеца.

— Господин подполковник! — крикнул Валерий, — еще одно слово, и примирение между нами будет невозможно.

— А я чихать хотел на примирение. Помните наш уговор? Забыли? Вы дали слово офицера не вмешиваться в мои дела. Девку допрашивать буду я! Можете идти!

— К черту все уговоры! Я офицер контрразведки, и сам буду допрашивать Рогачеву.

Валерий даже не ожидал такой быстрой победы. Увидев растерянность на лице Горева, почувствовал, что он для этого жестокого карателя не только сын Ваницкого, но и офицер могущественной контрразведки, той самой, что захватила власть в армии, вершит расправу без следствия и суда; той самой контрразведки, перед которой бледнели порой и боевые полковники.

Горев нервно прошелся по комнате. Ваницкий-отец хитро подстроил, сделав Валерия офицером всемогущей инквизиции Колчака. Гореву казалось, что лики святых на иконах усмехаются.

— Хорошо. Ваша взяла, Валерий Аркадьевич, но… допрашивать ее будем вместе.

— Зачем вам себя утруждать такой грязной, такой неблагодарной работой, господин подполковник! Если будет крайняя необходимость, я позволю себе потревожить вас. А пока вы свободны, — и вышел.

Сквозь гул в голове Ксюша услышала, как открывали засов, распахнули дверь. В амбар ворвался свет, повеяло свежестью раннего утра. За порог шагнула шустроглазая девчонка и зашептала скороговоркой:

— Не узнаешь меня? Я Тришкина сестра, Агашка. Видала, как ты унесла комиссаршу, как приходила за Тришкой. Ох, какая ты смелая… Слышь, офицер прислал тебе поесть, да велел спросить, не надо ли еще чего. Смотри ты, сарафан разорвали… Слышь, — оглянулась на солдат, стоявших а дверях, зашептала в самое ухо: — ежели што надо вашим передать, так скажи. Тришка мигом… Он с похмелки, лежит, но я добужусь.

— Никого передавать не надо.

— Ты не смотри, што я ростом мала, я шустрая — страсть.

— Никого не надо, — повторила Ксюша, — Заплату бы на сарафан положить.

— Заплату — мигом. А Тришку послать куда?

— Ты как ко мне попала?

— Хы! Я видала, как тебя вечор арестовали, как в пустой амбар к деду Савватею втолкнули. Сам-то дед помер весной, а бабка Агриппина к дочери перебралась. А седни, смотрю, барин ходит, ходит, да все курит. Ох, и приглядный он, тетка Ксюша. Ну, я и спросила, не надо ль снесть тебе што?

— Сама?

— Не-е, он подманил. Полтину серебром дал. Заплату я мигом. И кваску испить принесу, и умыться. Домой-то бечь далеко, так я тут, у тетки Авдотьи разживусь, а потом уж к барину Валерию побегу.

— Агаша, а много народу сбежалось, когда меня в амбар…

— Не, гуляли все, да Симеон шибко бахвалился, што тебя поймал.

Только ушла Агаша, Валерий пришел. Задумчивый, хмурый. Затянут в новенький френч английского производства, в новые галифе. На ногах английские краги.

— Здравствуйте, Ксюша. Я не спрашиваю вас, как провели ночь. Плохо. Понимаю. Но поверьте, я для вас сделал все, что было в моих силах. Послушайте, я узнал трагедию вашей любви, сватовство и продажу.

— Узнали, и ладно, пошто вспоминать. Я сама стараюсь забыть, а другим, видишь ты, дело.

— Вы не правы — Прислушался и стремительно распахнул дверь. Она ударилась во что-то мягкое. — Извините, Симеон, я вас не ушиб?

— Н-нет, не шибко… Я от господина Горева. Они просили вас немедля придти. Вашблагородь, у меня и лошадь в упряжи…

— Передайте подполковнику, я скоро буду, — и захлопнул двери. — Следят, нюхают, ищейки. Мне надо с вами говорить откровенно, а тут у стен могут быть уши. Пройдемте за деревню, к мельнице. Там, над прудом, на бугре есть отличное место.

«Может стать, увижу кого из наших», — подумала Ксюша и ответила твердо:

— Пойдемте.

Шла к двери впереди Валерия. Выход загородил усатый солдат.

— Куды-ы!..